ROD NICEWICZ ... /Ницевич, Нецевич, Нацевич, Нацович / Niecewicz

21 поколение за последние 600 лет. 2939 кровных родственников
Текущее время: 28-03, 16:14

Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 4 ] 
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Франц-Салезий (рус.)
СообщениеДобавлено: 01-01, 22:36 
Не в сети
Site Admin
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 29-04, 19:02
Сообщения: 491
Автоперевод (гугл) на русский.
---

Ответвление первой линии Рода от Франца Салезия.
Слобода Кривотин Колцкой.

По какой случаю конце XIX в. римско-католическая часовня в слободе Кривотин Колцкой или поблизости от нее, был ликвидирован.
За последние 20 лет тому столетия случилось уже с каждой второй часовней Луцко-Житомирской епархии, однако их оставалось тогда в ней еще довольно много [223]. Видимо именно по случаю ликвидации этой часовни и ограничения функций «передвижного алтаря» выполнения надлежащих религиозных обрядов жителями той слободы был перенесен, по крайней мере в отдельных случаях, непосредственно к довольно далекого Ушомирская (а затем, частично, и к более близкому Барашивського) приходского костела, именно в пределах прихода (или хотя досягаемости) которых и слобода находилась. Так в метрических книгах Барашивського приходского костела существуют отдельные записи о проведении там обрядов крещения детей, родившихся именно в с. Кривотин.
Документы Ушомирская приходского костела о рождении, а раньше и о браках, в Житомирском архиве почти полностью сохранились, начиная этот отсчет с 1863 г. [88,89,90]. Существуют там также все метрические документы и исповедные росписи Барашивського приходского костела, начиная с момента его открытия в 1911 г. [83]. Это позволяет продлить документарное исследование родословной первой линии Рода Нецевичив в слободе Кривотин Колцкой на следующее поколение этого рода, которое появилось на свет в часовой период конца XIX и начала ХХ в .. Преимущественно это было уже поколение отдельных (поздних) внуков и (численных) правнуков, и все такое, по Францу Салезию.
Вместе с тем этим исследованием таки существенно мешает полное отсутствие каких либо документов долгие годы подряд существовавших в этой отдаленной местности филиалов различных костелов и их часовен, и даже самих тех приходских костелов (Пулинського - с 1860 г., Веледницького - с 1875 г., а также многих других). Однако (метрическая) документация костелов и православных церквей из фондов государственных архивов после государственного переворота 1917 г., за все последующие времена, вообще полностью исчезает, поскольку их священнослужителям с весны 1919 г. новой властью было запрещено вести метрические записи о матримариальни события из жизни ( уже тогда предназначенных быть неверующими) граждан новой страны.
Поэтому по крайней мере за следующие после переворота 5 лет записи «актов гражданского состояния» в новообразованной стране еще практически вообще не проводились, а для сего их личного учета новой властью было еще только «запланировано» создать специальные государственные учреждения - ЗАГСьы. Но от тех революционных планов к реалиям их создания пролегли в те далекие времена долгие годы полного отсутствия у многих граждан новой страны вообще любых официальных метрических документов.
Замену старинным метрическим церковным записям должна составлять сама документация тех ЗАГСьив, однако даже в «выборочном варианте» она существует сейчас только при каких-то четыре года с 16, пока только до 1933 г. включительно, по крайней мере по тем местностям нынешней Житомирской области, где когда жили потомки Франца Салезия. При этом вообще «выборочный» характер документации ЗАГСьив указанных местностей следует из того, что при их просмотре вполне определенно состоит удивительное впечатление о подавляющем заселенность их только (более законопослушными?) Немцами. Тому свидетельство об истории жизни отдельных семей упомянутых выше внуков и правнуков Нецевичив в ХХ в. главным образом пришлось «искать» уже только в воспоминаниях их нынешних потомков, доживших до XXI вв
Главным законом (института), который определял, юридически, статус внебрачного ребенка в Речи Посполитой, а затем и в Царстве Польском, после его вхождения в состав Российской Империи, было признание таких детей своими (кровными) со стороны их родителей. Таким образом родители давали своим внебрачным детям возможность иметь те же права, которыми постоянно пользовались все законно рожденные лица. Лишь доля наследства тех внебрачных детей за родителями была меньше, чем у их же законно рожденных детей.
Согласно законам Российской Империи, потомственный дворянин (мальчик) беспрекословно передавал свою дворянскую достоинство собственным детям, как мужского, так и женского пола. Однако внебрачные дети, рожденные в этой Империи от лиц привелигерованого состояния, не получали в ней тех прав и привилегий, предоставленных их родителям. Даже при надлежащем признанию родителями тех внебрачных детей своими собственными кровными отпрысками. Вместе с тем их юридическое узаконивание последующим браком между родителями допускалось, однако официально такое узаконивание приобрело силу в Российской Империи только после принятия закона от 12.ИИИ.1891 г.. Лишь в случае последующего брака, и уже после вступления в действие того закона, внебрачные дети в Российской Империи могли возникать, и получали законное право писаться, дворянами.
То есть не только дети Франца Салезия, а также его внуки, правнуки, и все такое, после решения Императора, принятого в 1860 г., навсегда встали дворянами Российской Империи. Однако официально дворянская достоинство потомков потомственного дворянина, с выдачей им «на руки» принадлежащих (дворянских) документов, оформлялась в Империи только через соответствующее постановление или указ дворянских депутатских собраний губернии, к которой было приписано тому потомственного дворянина. Этот процесс, с подачей соответствующего заявления, написанного обязательно на «подходящей» бумаге, которая должна была стоить вполне определенную сумму, а также с надлежащим оформлением всех подтверждающих это «желание получить благородство» документов (свидетельство о браке, метрики, свидетельства 12 человек -дворян и т.д.), иногда был довольно таки долговременным и изнурительным, во всех смыслах. Требовал от заявителя неоднократного «контакта» с бюрократическими канцелярскими «столами» тех дворянских депутатских собраний, и нескольких поездок из сельской местности в (дальнего по тем временам) губернского города.
Между тем самым дворянам-земледельцам (и даже только землевладельцам), которые не рассчитывали в своей жизни в нечто более «достойное», чем постоянная сельскохозяйственная деятельность на своей собственной земле, было совершенно все равно есть ли у них «на руках» официальная документация о дворянскую достоинство - привилегии крестьянской лица она никаким образом не увеличивала. Поэтому довольно часто становилось так, что отец-дворянин официально оформлял дворянскую достоинство лишь части своих потомков, старших по возрасту, после чего уже не возвращался к этому делу. Сейчас другая часть его потомков, младших по возрасту, часто оставалась уже «без фундамента».
Конечно, в свое время, достигнув совершеннолетия, и даже и раньше, потомки «без фундамента» могли сами обратиться с заявлением в дворянских депутатских собраний губернии и официально оформить через них свою дворянскую достоинство, но делалось такое ними не очень часто. Поэтому отдельные ответвления дворянского рода из сельской местности, по той или иной реальной возможности, часто становились в те времена, или хотя именовались, просто мещанами и даже крестьянами. Однако они все равно, безусловно, оставались при этом членами дворянской сообщества и имели все соответствующие дворянские права, сейчас - судебные. Потому согласно законам Российской Империи дворян прочь всей Малороссии были судить только по тем законам, которые были отмечены еще Литовским уставом.
В этом разделе проведена разведка жизни дворянской сообщества первой линии Рода Нецевичив по детям Франца Салезия, которые постоянно проживали, с середины XIX века, в слободе Кривотин Колцкий и еще нескольких селах окрест нее.
При этом в начале этой разведки необходимо отметить, что поскольку никаких свидетельств о судьбе двух его дочерей, Екатерины и Агнишкы, кроме самого факта их существования в этом мире и лет их рождения, не существует, то и рассматривать жизнь этих двух людей вообще не имеет возможности .

Единственная не законнорожденных дочь дворянина Николая , старшего сына Франца Салезия и Розалии с Малишевский, Розалия, которая получила в обряде своего православного крещения имя Евфросиния, совсем не повлиял на жизнь дворянской сообщества первой линии Рода Нецевичей. Потому что сам он той «дворянской достоинства» вообще не имела, поэтому дети, появившиеся на свет в результате ее брака - ее также не получили. Кроме того, согласно законам Российской Империи, даже дворянки не могли передавать свою дворянскую достоинство собственным детям, если она отсутствовала в их мужа. Такая передача прав собственного дворянства сыновьям была предусмотрена только законами предыдущей на украинских землях государства, Ржечи Посполитой, для женщин с Дома seniora.

В этом случае, еще и за отсутствием собственной «дворянской достоинства» в Розалии Николаевны, все было именно так, как и предсказывали это законы Российской Империи, несмотря на довольно существенные достатки мужа Розалии - крестьянина Иоанна Герасименко, который жил неподалеку, в селе Непознаничи , и имел там довольно высокие для этой лесостепной местности достатки: 32 десятин земли, большой сад, дом и все такое прочее. В этом браке Розалия Николаевна родила 11 детей и ее семья смогла вырастить восемь из них. Конкретнее об этих детях Розалии Николаевны речь пойдет ниже. Сейчас, конечно, все эти дети стали уже правнуками Франца Салезия.

Видимо помехой брачным отношениям ее отца, Николая, созданию им семьи и рождению «законных» детей, встал то, что начиная еще с сороковых годов XIX века он являлся резидентом слободы Кривотин Колцкой. Нарушение полового демографического баланса, которое наступило в этой местности после голодомора 1848 г., и холерной эпидемии 1849 г., потребовало многих лет для надлежащего исправления той досадной демографической ситуации. Поэтому уже при отсутствии у отдельных лиц мужского пола упомянутых выше «поездов к миграции» это иногда завершалось тогда именно таким образом - вообще отсутствием у них (законных) семей.
Отец Николай уделял единой своей дочери очень много внимания. Она получила надлежащее образование, умела читать и писать, и владела несколькими языками, в том случае польском, которую считала родной. Отец перевел дочери все, что тогда еще сохранилось, в устной форме, по родословной своего собственного Рода, т.е. рода бояр-шляхты (дворян) Нецевичей. Затем Розалия Николаевна передавала все это собственным внукам, но поскольку сама жизнь в первой половине ХХ в. встал слишком тяжелым и «беспокойным», то вся и родословная информация осталась в тех внуков также лишь в ее изусний форме. Но именно из этих рассказов старших внуков Розалии Николаевны еще в шестидесятые годы ХХ века впервые были услышаны фамилия (никому вообще тогда неизвестных) князей Ружинских, даже о существовании которых, а тем более об их близости с Родом Нецевичей, не существовало тогда никаких объективных свидетельств.

Год смерти самого Николая остался для его нынешних потомков пока неизвестным, но произошло это печальное событие безусловно уже в последнее десятилетие XIX века, т.е. он прожил на этом свете около 70 лет. Надлежащими комментариями о его смерти, а также о «исторические последствия» ее для этого ответвления Рода, закономерно завершуватимеся этот раздел разведки.

Наиболее загадочным на это время остается судьба дворянина Ивана , второго сына Франца Салезия и Розалии. В метрических книгах Ушомирская приходского костела, Овручского деканата за (отдельные) Сорока и пятидесятые годы XIX века никакого упоминания о нем, как сейчас и о всех других его братьев, нет. Отсутствуют такие упоминания и в (ежегодных) документах этого костела, начиная их отсчет с 1863 г.. В общем все это позволяет сделать вывод, что в слободе Кривотин Колцкой, которая находилась среди сплошных лесов и болот на самом западной границе Ушомирская приходы, религиозные обряды, по крайней мере в XIX веке, выполнялись ее жителями только в местной часовне или в «передвижном алтарем» , никаких документов от которых в государственных архивах не осталось.

В результате сейчас, при исследовании родословной этих Нецевичив, по временной промежуток конца позапрошлого века, приходится уже опираться только на воспоминания нынешних потомков, а также те не слишком многочисленные документы, тем потомкам удалось каким-то чудом сохранить. Некоторые дополнительные генеалогические свидетельства дают, кроме того, еще и архивно-следственные дела о тех жестоких репрессиях, которые произошли в тридцатые годы ХХ века отношении отдельных лиц из Рода этих Нецевичив.
Именно согласно тех воспоминаний нынешних потомков в указанный выше период конца XIX в. в слободе Кривотин Колцкой были рождены, и жили там некоторое время, четыре человека мужского пола с первой линии Рода Нецевичей, родовые отношения которых с Францем-Салезия удалось таки «вычислить», при этом опираясь конкретно именно на упомянутого выше Ивана Франц Салезиевича и его (неизвестное) семью. Родные братья, Михаил и Николай Григорьевич, а также двое других родных братьев, Николай и Василий Фокович, как будет показано далее, приходились том Ивану уже само внуками, а Франц Салезию правнуками.

Само их существование безусловно свидетельствует, что в середине XIX в. в слободе Кривотин Колцкой появились на свет по крайней мере двое потомков по первой линии Рода этих Нецевичей, внуки Франца Салезия - Фокий и Григорий. Сейчас эти два человека, безусловно потомственные дворяне, так же никогда и не получали, официально, своей потомственной дворянской достоинства в Российской Империи. Никаких документарных записей об их рождения и браки найти также не удалось, и поэтому, кроме существования вышеупомянутых многочисленных потомков, об их своевременное появление на свет вообще абсолютно ничего не говорит. Вместе с тем, как оказалось, родителей тем двоим - Фоки и Григорию, вполне вероятно можно «вычислить».

Поскольку судьба, и семьи, двух постоянных жителей слободы Кривотин Колцкой, братьев Николая и Людвига, определенные, оба из них на роль тех родителей «не годятся». Последствия родственных «поездов к миграции» молодого из братьев, Станислава-Гонората, также определены вполне определенно. Этот Станислав-Гонората, наконец, в середине XIX в. вернулся жить в «семейного гнезда» в село Барановка, которое было оставлено в потомок именно ему, как самому молодому, где и смог создать семью. Поскольку в конце ХIХ в. значительная часть этой семьи, оставив после его смерти имение в селе Барановка на старшего ребенка, перебралась жить в слободу Кривотин Колцкой, то полный ее состав и судьба отдельных лиц также достаточно хорошо определены. Наконец еще один из братьев, Франц, женат с Еленой, оставил по себе в той слободе только единственного отпрыска - сына Теодора. Таким образом эти оба брата на роль родителей тем двум, Григорию и Фоки, также никоим образом «не годятся».

То есть «свободной личностью» на роль их, уже таки единственного на обоих, отца, остается только один из пяти братьев Франц Салезиевичив, а именно упомянутый выше Иван. Таким образом те двое, Григорий и Фокий, как оказывается, безусловно которые были между собой родными братьями.
Вместе с тем из «упоминаний о жизни в слободе», которые остались в нынешних потомков Розалии Николаевны, 1873 г. рождения, последняя росла у своего отца, вместе и рядом, со своими не очень многочисленными по тем временам в той слободе, и сейчас немного старше нее, тремя ее близкими родственниками - двумя двоюродными братьями и одной двоюродной сестрой, т.е. ее кузенами. Жители этой слободы Вышеизложенные Фокий и Григорий, рождение которых приходится именно на шестидесятые годы XIX века, как раз отвечают за всеми родственными (сельскими) и временными признаками тем двум мужским лицам (двоюродных) родичей, которых запомнила, с которыми общалась, еще даже перед второй мировой войной, и которых вспоминала потом своим потомкам Розалия Николаевна.

Но это могло иметь место лишь в том случае, если их (единым для обоих!) Отцом таки действительно был именно Иван Франц Салезиевич. Этот человек определенно был в живых в 1857 г., когда его старший брат подавал последний заявочный пакет документов от всех членов первой линии Рода к «столу» дворянских депутатских собраний Волынской губернии, да еще 28.YИИИ.1859 г., как засвидетельствовал такое для всех 9 кузенов житомирский уездный предводитель дворянства. Безусловно, что он также оставался живым в 1860 г., когда Император предоставил этим 9 лицам двух ответвлений первой линии Рода Нецевичив их (российскую) дворянскую потомственные достоинство [71]. То есть определенный Иван Франц Салезиевич прожил в то время еще только 35 лет и вполне таки имел возможность не только успеть создать собственную семью, но и родить в ней себе целую кучу детей.

Таким образом эти родные братья, Фокий и Григорий, которые согласно воспоминаний Розалии Николаевны еще имели сестру по имени Франциска, которая, как оказалось, родилась уже после них, в 1870 г., в результате определяют, в общем все трое, отдельную ветку этого ответвления Рода по рассматриваемом выше дворянину Ивану Франц Салезиевичу. Однако никаких свидетельств самой его семью, годы рождения в ней тех двоих сыновей и вообще о каких-либо дальнейших событиях из жизни самого того Ивана Франц Салезиевича нет.
Таким образом лишь воспоминания Розалии Николаевны позволили приподнять завесу над семейной жизнью этой конкретной личности и позволяют сделать вывод, что дети у того Ивана появились на свет довольно поздно, в его уже вполне почтенном возрасте, близком к 40 - 45 лет. Никаких свидетельств по семьи Григория и Фоки, кроме самого факта рождения у каждого из них по крайней мере двух сыновей, также нет. Отсутствуют документарные свидетельства и о каких фактах из семейной жизни тех двух братьев, кроме единого устного свидетельства относительно встречи Розалии Николаевны с двумя своими «братьями», весьма преклонного возраста, накануне второй мировой войны, в г. Киеве. Все общение этих трех лиц между собой происходило тогда исключительно на польском языке.

Конкретными, и единственными кандидатами на роль тех «братьев» преклонного возраста были в Розалии Николаевны только те двое - Григорий и Фокий. То есть, оба эти братья Ивановичи прожили по крайней мере по 80 лет и до спецпоселение, даже только на юг Украины, в 1935 г. высланы не были. Учитывая, что в назначенные времена в слободе Кривотин Колцкой остался жить со своей семьей уже только один Михаил Григорьевич, они видимо жили там вместе с ним. Однако насколько действительно тесными и постоянными были родственные связи между всеми тремя обозначенными выше лицами - неизвестно.
Село Веровка находилось тогда (да и находится сейчас) буквально рядом, менее чем за километр, от деревни Непознаничи. В этом селе Веровка все времена жила очень многочисленная семья (прошлых) шляхтичей, а в конце XIX в. уже просто мещан, по фамилии Напольськи. Один из них, Иосиф Напольський, взял себе в жены, в начале 1885 г., дворянку Анну с Венгловский, 1866 г. рождения, родом из слободы Кривотин Колцкой, и их семья потом постоянно жила в той деревне Веровка [254]. Своего первого сына, Эдварда, эта брачная пара родила уже 21.ХИИ.1885 г., а появление на свет второго, Франца, состоявшейся в них 25.Х.1887 г.. Затем в этой семье были еще минимум три дочери: Валерия, родившаяся 20.ИY.1890 г., Михалин, родившаяся 3.ХИ.1892 г., и Розалия, родившаяся 4.ИХ.1895 г. [282].

Другое лицо с этого Дома, Александр Напольський, 1863 г. рождения, возможно брат Иосифа, женился в 1886 г. на Анели с Савицких, и также стал жить со своей семьей в том селе Веровка. Там в этой брачной пары, 30.ИИИ.1887 г., родился первый ребенок, дочь Елена.
Вполне вероятно, что Розалия Николаевна имела подружку в слободе Кривотин Колцкой не одну кузену-ровесницу Франциску, но также постоянно общалась там и с другими, сейчас более летними девочками, и также имела их за своих подруг. Поэтому проведать новорожденного сына старшей подруги, Анны Венгловский, всего только за каких-то 20 км, не могло тогда появиться для молодой девушки какой серьезной проблемой. Видимо именно на тех провидинах новорожденного Франца Напольського Розалия Николаевна и познакомилась со своим суженым, Иоанном Герасименко, богатым крестьянином из соседнего с той Веровка села Непознаничи, имевший тогда уже 22 года. С новым свадьбой не замедлили, ибо церковные законы в те времена такой довольно ранний брак в Украине полностью позволяли, и в результате в семье еще совсем тогда молодой Розалии, 15.ИХ.1888 г., уже появился на свет ее первенец, сын по имени Михаил.

Видимо Франциска Ивановна Нецевич, кузена Розалии, также приходила навещать новорожденного сына подруги-ровесницы, а еще и заходила «по пути» к другой своей подруги, Анны Венгловский, и достоверно уже именно там, у нее дома, осенью 1888 г., познакомилась с Александром Напольский, который остался на то время еще совсем молодым вдовцом с младенцами на руках. Опять с браком никаким задержек не произошло, в результате чего в этой (новой) семейной пары, 1.ХИ.1889 г., появилась на свет, в селе Веровка, их первый ребенок, дочь по имени Сабрина (Сабина) . Потом у них было еще много детей: сын Юлиан (Юлиуш) родился 1.ХИИ.1890 г., дочь Мария (Марьяна) родилась 3.ХИ.1892 г., дочь Марцелина родилась в 1894 г., сын Фабиан (Тобияш) родился 5.YИИИ.1896 г., сын Людвиг родился в 1897 г., а сын Франц родился в 1901 г. [281].

В те же времена в Розалии и Иоанна появлялись на свет также много детей: сын Василий в 1890 г., дочь Мария в 1893 г., дочь Ольга в 1895 г., дочь Екатерина в 1897 г., которая умерла однако уже через год, еще одна дочь Екатерина в 1899 г., и сын Николай в 1900 г.. Безусловно, что многих из этих детей три подруги-соседки, которые происходили из слободы Кривотин Колцкой и все свое детство провели там рядом, ласкали вместе, а именно те их дети постоянно росли буквально друг с другом - что такое был тогда тот километр!
Еще в том селе Веровка жили в ту пору крайней мере три семьи других родственников, близкого возраста, по фамилии Напольськи - Виктора и Евы из Залевский, Антона и Теофилии с Туровский, Ивана и Францишка с Зализко. И каждая из этих семей имела в конце XIX в. никак не меньше чем по 4 ребенка! То есть в том селе таки точно существовал целый «детский сад» тех Напольських. И одинаковый с ним «детский сад» составляли уже в этих двух селах вместе, дети упомянутых выше трех женщин, которые происходили из слободы Кривотин Колцкой.
Известный по воспоминаниям именно своих нынешних потомков, Михаил Григорьевич, правнук Франца Салезия, согласно данным одного из нынешних информаторов, родился в слободе Кривотин Колцкой, якобы, чуть раньше 1880. Однако другой нынешний информатор отмечал годом его рождения уже 1884 г., что же заметно укорачивало века назад Михаилу. Между тем, датой его рождения, по архивно-следственным делом, оказалось 1.Х.1887 г., что еще более существенно, и при этом, увы, очень «действенно», укоротили ему того возраста [279].
Конкретно же тот возраст ему «укоротили» и прекратили вычислять в 1937 г., когда он, по документам архивно-следственного дела, был репрессирован 22.ИХ и наскоро «осужден», без реальных свидетельств о любой его преступление, во внесудебном порядке , согласно приказу НКВД СССР № 00485, «по 1-категории». Михаил Григорьевич был расстрелян, согласно тому зверского приговора, уже 11.Х.1937 г., но не «где-то в Житомире», как всегда считали о таком его нынешние потомки, поскольку именно в нем тогда действительно расстреляли многих других членов этого Рода, архивно -следственные дела которых сейчас даже и не сохранились, а в самом Киеве [279].

Возраст ему был тогда всего 50 лет и 10 дней, и вполне возможно, что лежит он, бедный, где-то в лесу под Быковня, вместе с сотней тысяч других, безвинно казненных тем коммунистическим режимом. Это лицо имело все законные дворянские права, однако никогда не называла себя дворянином и отсутствуют какие либо документы, свидетельствующие о той его дворянскую достоинство, оформленную официально.
Во времена Российской Империи Михаил Григорьевич владел 20 десятин земли, при среднем размере имперского трудового крестьянского хозяйства в те времена в лесостепной зоне украинский местности в 11 десятин. После прихода к власти коммунистического режима его земельный пай было постепенно уменьшено, после постановления 1924 г., до «максимального размера» в 15 га. Конечно, имея такое количество земли, этот единоличный земледелец, который держал тогда 3 коров, 3 лошадей и имел всю необходимую сельскохозяйственную технику, получил от властей ужасное по тем временам прозвище (придомок) «кулак». Между тем он так же никогда и не был раскулаченным, ни по одной из трех «категорий», как за основной летний промежуток времени того раскулачивания, начиная его отсчет с «знаменитой» дать 5.ИИ.1930 г., так и после этого. Потому что его родной младший брат, Николай Григорьевич, был тогда председателем колхоза слободы Кривотин Колцкой. А председателем сельсовета в этой слободе был в те времена его кузен Винцент Венгловский.

Михаил Григорьевич был женат на Анне Тодоривною, 1891 г. рождения, которая также происходила из слободы Кривотин Колцкой. После осуждения мужа в внесудовому порядке «по 1-категории», и последующей его казни, Анну Тодоривну также было сразу впопыхах арестован, уже 25.Х.1937 г., но через месяц дело в отношении нее было прекращено и из под стражи она была уволена .
Михаил Григорьевич и Анна Тодоривна имели трех сыновей, праправнуков Франца Салезия. Старший из сыновей этой семьи, Петр, в свое время окончил рабфак, стал учителем и поселился в селе Пятки, вблизи от г. Бердичев. Там он много лет учительствовал и женился. О рождении детей в его семье упоминаний нет.
После освобождения этой территории с немецкой оккупации
Ницевич Петр Михайлович, 1912 г. рождения,
был призванным, в январе 1944 г., с того села Пятки, в ряды армии.
В советской армии он стал рядовым солдатом и пропал без вести в
том же 1944 г., прожив на этом свете всего только
каких-то 32 года.
Следующим сыном семьи был Александр, который родился 22.ИY.1914 г. и умер 22.ХИ.1988 г., в возрасте 74 лет. Следуя примеру старшего брата, он поехал в свое время учиться в польском педагогическом техникуме г. Ленинград, где в декабре 1934 г., сразу после убийства Кирова, получил свои первые 3 года ссылки, то есть был осужден по этому делу уже в счет первой тысячи репрессированных тогда по ней лиц. Следующие 10 лет ссылки от получил почти сразу после возвращения с того первой ссылки, уже в г. Таганроге, возможно просто как «засвечен» в тех уголовных органах да еще и вполне взрослый "сын врага народа».

Домой из Сибири Александр вернулся лишь в 1947 г.. Он был женат с Ниной Тофильевною (1920 - 2004), и имел с ней единственного сына Валентина, 1950 г. рождения, который в свое время обеспечил эту супружескую пару внуками.
Младшим сыном в семье был Тофиль, родившийся 15.YИ.1925 г. и умер 10.ИИИ.2003 г., в возрасте 78 лет. Он был женат с Валентиной Войнович, родственным происхождением из Беларуси. В их семье появились на свет три дочери - Алла, в 1951 г., Тамара, в 1957 г., и Светлана, в 1963 г.. И хотя по воспоминаниям потомков все трое братьев Михайловиче родились в с. Кривотин (Колцкой?), Никаких записей об этих событиях в метрических книгах Ушомирская приходского костела и ЗАГС 'в вообще не существует.
Младший брат Михаила, по имени Николай, также родился в слободе Кривотин Колцкой, в 1897 г.. Однако с тем хозяйством, которое он получил от отца, Николай всегда считался в той слободе, как при Российской Империи, так и при коммунистическом режиме, лишь бедняком. Возможно именно по этому случаю Николай сначала возглавил там комбед, а впоследствии стал председателем ее колхоза, при этом имея «на все про все» только низшую (фактически начальную просветительскую) образование. Это лицо имело все законные дворянские права, но также никогда не называла себя дворянином и любые документы на эту тему в отношении нее в канцелярии дворянских депутатских собраний отсутствуют.

Николай Григорьевич был женат на Антониной Мартиновнию, 1894 г. рождения. В их семье появились на свет шестеро детей: сын Сергей в 1915 г., сын Иван в 1918 г., дочь Ольга в 1922 г., дочь Галина в 1924 г., сын Иосиф в 1928 г., и сын Адольф в 1930 [276]. Нынешние потомки внесли однако определенные коррективы в те демографические данные о его семье, которые были приведены в указанной выше архивно-следственных дел - Сергей сейчас же родился в ней 25.ИХ.1915 г., но Иосиф родился в ней существенно раньше, еще 14. ИY.1926 г., а младший из братьев, будто Адольф, сейчас вообще оказался Анатолием. А свою мать они помнили почему-то исключительно под именем Мария.
Возглавляя комбед, а затем колхоз слободы Кривотин Колцкой, Николай Григорьевич иногда выдавал фальшивые справки о выполнении хлебозаготовок ее жителями, ибо все они были его кровными, или более отдаленными, но все равно близкими, родственниками. Пойманный властью в 1932 г. на этом, особенно во времена голодомора, «исключительном преступлении», он был репрессирован, причем вместе со всеми другими жителями слободы. Последняя была, сразу после того, как упомянутые фальшивые справки власти обнаружили, окруженная плотным кольцом карательных войск, и на все ее население, а особенно их хозяйство, тогда «жестоко проверили». После этого часть того населения сразу была выслана «на лесозаготовительные работы» в Карелии. Самого же Николая Григорьевича арестовали тогда и осудили, «за допущенную бесхозяйственность в колхозе», до 1 года принудительных работ.

В 1935 г. его вместе с семьей, после принятия решения о построении железобетонной полосы обороны на западной границе страны, из пограничной зоны были высланы в деревню Александровка, Ивановского района, в то время еще Днепропетровской области. После войны эта сугубо южная украинских местность стала принадлежать уже к другой ее области, Херсонской. На новом городе поселения Николай Григорьевич стал рядовым колхозником и работал там в колхозе «Красный рабочий», Успенсовськои сельсовета.
Но продолжалось такое недолго, так 1.ИИИ.1938 г. был арестован в том селе «за активную контрреволюционную польско-националистическую деятельность в пользу польского государства, направленную на подрыв самих устоев советского строя» [276]. Поскольку после многодневного применения «личных методов допроса» арестован прочь всю эту бредятину о себе, а также обо всем, что было потом записано следователем по его делу в «документе», который сейчас сохранился, вроде «активно защищал интересы класса кулаков», личное признал, то этот так называемый «документ» на него сразу был отправлен тем следователям «на рассмотрение», под карательную действие кровожадного приказа НКВД СССР № 00485.

После этого «рассмотрения», согласно «духа» того приказа, «тройкой» Управления НКВД Днепропетровской области, 15.Х.1938 г., было вынесено обычное для нее тогда постановление по «делу» Николая Григорьевича - расстрелять. Этот зверский приговор по 1-категории »были выполнены 29.ХИ.1938 г., скорее всего в тюремном подвале Никопильського горотделение НКВД. Таким образом на время смерти Николаю Григорьевичу едва успело исполниться 41 год, а своего, также расстрелянного, старшего брата он пережил всего на 13,5 месяцев [238,276].
В 1962 г. Антонина Мартыновна обратилась к прокурору уже Херсонской области с просьбой о проверке дела своего мужа. Поскольку следователь, который ее вел в 1938 г., был в свое время уволен из карательных органов и осужден именно за численное фальсификацию им дел "по 1-категории». После выполнения определенных следственных действий дело Николая Григорьевича была переданной тем прокурором в Херсонского областного суда, с учреждением о необходимости ее пересмотра. Президиум этого суда 10.ИИИ.1962 г. рассмотрел это дело и своим решением отменил постановление упомянутой выше «тройки», а также реабилитировал Николая Григорьевича. К сожалению только, что и реабилитация касалась уже давно расстрелянного и вполне невинного человека [276].

На момент ареста Николая Григорьевича его старший сын, Сергей, уже служил в подразделениях войска Красной Армии, расположенных в г. Малин, Житомирской области, которые были настроены воевать именно на польской территории. Вместе с тем он, как сын «врага народа», не был после ареста отца оставлен со своим (специальному) воинским подразделением ждать там того мифического «похода на Польшу», а сразу был отправлен, по другим военным подразделением, принимать участие в финской компании 1939. После этого «военного крещение» Сергей Николаевич еще все четыре долгих года воевал с войсками Красной Армии во второй мировой войне. Кроме Сергея, на фронтах той войны воевали также еще два сына расстрелянного Николая Григорьевича - Иван и Иосиф.
Все трое братьев, а также обе наши сестры, вовремя создали собственные семьи, имели многочисленных детей, и это ответвление первой линии Рода, по всем ним, существует, пока, до сих пор. Однако молодой из братьев, Анатолий, собственной семьи никогда не имел и потомков по себе вообще не оставил.
Сестры со своими семьями жили в с. Рудня (Раздол?), Михайловского района, Запорожской области. Именно при них, после длительного жизнь в семье старшего сына Сергея, доживала свой век их мать, Антонина Мартыновна. Она прожила более 70 лет, умерла около 1966 г., и похоронена на кладбище этого села. А ее первенец, Сергей Николаевич, умер 8.И.1991 г., в г. Бердичеве, и похоронен собственными детьми на кладбище того города.
В «Книге памяти Украины» в Запорожской области есть упоминание о призванного из Мелитопольского района, в ряды армии, еще в 1938 г.,
Ницевил Игнатия Николаевича, 1918 г. рождения.

Обычно здесь наиболее вероятна простая ошибка при наборе текста этой книги и действительным фамилией того лица было именно фамилия Рода, рассматриваемого в данном исследовании, т.е. Ницевич (сейчас Нецевич или Нацевич). Однако нынешние потомки этого ответвления первой линии Рода за того Игната Николаевича вообще ничего не помнят и даже никогда не слышали о его существовании. Тем более он не может считаться (быть) их кровным родственником, потому что сын «врага народа» вряд ли мог стать тогда старшим лейтенантом, а именно в этом чине Игнатий Николаевич погиб еще в самом начале второй мировой войны, 5.ИХ.1941 г. , в возрасте всего лишь 23 года. Однако имеет ли вообще этот человек хоть малейшее отношение к рассматриваемого в данном исследовании Рода Нецевичей - неизвестно, так как сейчас полностью отсутствует информация о месте его рождения.
В 1935 г. было принято (судьбоносного для Рода) решение о развитии в пограничной полосе с Польшей целой сети различных железобетонных сооружений системы стратегической обороны страны от нападения на нее с запада. Поэтому самых постоянных жителей этой полосы начали тогда в принудительном и массовом порядке отселять на спецпоселение в разных местностей, как самой Украине, так и других, иногда весьма далеких, республик СССР. Пока то принудительное отселение началось там еще в 1933 г., однако его «пик» пришелся именно на 1935 г..

Вследствие такого, житель слободы Кривотин Колцкой, родившийся в ней 10.ИИ.1899 г., Николай Фокович Нецевич, вместе со своей семьей был отселен в село Ивановка, Ивановского района, тогда еще Днепропетровской области. Хотя он всю свою жизнь жил в той слободе Кривотин Колцкой, но, как выяснилось, «не вызвал политического доверия и подозревался в шпионаже». Его новое место поселения находилось буквально рядом с другим (спецпоселенчеським) селом, Александровкой, причем оба те села входили в состав одной Успенсовськои сельсовета. Сейчас они уже давно исчезли и на карте нынешней Украине вообще отсутствуют.
Николай Фокович был женат на Марии Мартыновна, которая, скорее всего, родилась в 1901 г.. Не следует исключать из рассмотрения вариант, и Мария была родной сестрой Антонины, жены Николая Григорьевича, но документарных свидетельств или каких воспоминаний о таком не имеем. В этой семье появились на свет пятеро детей: дочь Мальвина в 1925 г., сын Анатолий в 1928 г., сын Николай в 1930 г., сын Борис в 1934 г., и сын Антон в 1936 г.. До переселения в то юг хозяйский достаток семьи Николая Фокович в слободе Кривотин Колцкой считался «совершенно середняцким» [277].

На новом городе поселения Николай Фокович стал работать рядовым колхозником в колхозе «Красный рабочий». И уже именно в указанном выше селе его, опять же «за антисоветские настроения и подозрение в шпионской деятельности в пользу фашистской панской Польши», были арестованы 13.YИ.1938 г. [277]. При тотальном «землетрясения» в его доме были найдены и изъяты фотографический аппарат и некоторые фотографические принадлежности, а в стенке дома - 3.750 (николаевских) рублей.
Это однако вплоть никоим образом не были использованы для его обвинения. Потому, совершенно не считаясь с тем, что Николай Фокович виновным себя ни в чем не признал, даже после применения к нему «личных методов допроса», ему была приписана роль «активного участника контрреволюционной (польского) повстанческой организации, которая имела своей целью насильственное свержение советской власти ». Членами этой мифической организации, якобы созданной польской разведкой, были «назначены» семеро жителей сел Ивановка и Александровка. Служба Николая Фокович в 1918 - 1919 годах, шесть месяцев, в армии Украинской народной республики, рядовым, добавила «веса» тем нелепым обвинением, ибо войска независимого государства считались коммунистическим режимом только бандами, и все воины, сейчас, считались бандюгам [277 ].

Конечно, «националистическая пропаганда, распространение настроений на поражение, привлечение кадров» были уже дописаны следователем к тому делу просто потому, что «так положено». Таким образом и «дело» стала «весомой» и была, 3.YИИИ.1938 г., направленной следственным «на рассмотрение» Наркома внутренних дел и Прокурора СССР. Их решение вплоть никоим образом не замедлило и уже 3.Х.1938 г., постановлением «тройки» Управления НКВД Днепропетровской области, Николай Фокович был осужден (в несудебном порядке) к «высшей мере наказания» - расстрелу. День выполнения этой кровожадной постановления относительно него неизвестен, но в те времена с тем расстрелом обычно долго не тянули.
Возможно, однако, что обвинения в существовании действующей шпионско-повстанческой польской организации на юге Украины определенным образом порочили репутацию созданного после второй мировой войны Комитета государственной безопасности. Вместе с тем и все те обвинения осужденных по «ее деятельности» выглядели настолько полностью бессмысленными, поскольку в апреле - мае 1959 г. дело 7 жителей сел Ивановка и Александровка, «приписанных» к ней, решили пересмотреть сами карательные органы.
При последующем пересмотре по этому делу еще раз были допрошены два свидетеля 1938 г., а также приобщены 10 новых свидетелей, которые в свое время личное знали тех осужденных. Первые двое показали, что их показания в 1938 г. были «получены» от них вследствие длительных и беспощадных побоев, и вовсе не имели под собой хоть какого-то «фундамента». А те новые свидетели вообще характеризовали абсолютно всех этих осужденных исключительно с положительной стороны, как вполне честных и преданных людей, добросовестных работников и т.д.
В результате совокупности этих показаний дело пошло сначала на просмотр в гарнизонной военной прокуратуры г. Николаева, а оттуда - в военного прокурора Одесского военного округа. Последний принес протест по этому делу в военный трибунал округа. Этот трибунал в своем заседании 6.Х.1959 г., рассмотрев материалы самого дела и результаты всех ее проверок, отменил постановление упомянутой выше «тройки», а отдельно по каждому из 7 осужденных их личное дело вообще назначил прекратить - за отсутствием состава преступления [ 277]. Однако об их посмертную реабилитацию никакого отдельного решения тем трибуналом вынесено не было.

К Николая Фокович, осенью 1937 г., из Казахстана, добрался на тот (далекий оттуда) юг Украины, его младший брат, Василий. Он также родился в слободе Кривотин Колцкой, в 1907 г.. В 1935 г., в эпопею массового переселения жителей приграничной полосы, Василий Фокович был осужден, якобы за какую кражу в той слободе, и «в порядке очистки погранзоны от антисоциальных элементов», его посадили тогда из нее с указанной выше (дальней) азиатской республики , на спецпоселение.
Поселившись на юге Украины, рядом с братом, этот беженец якобы занимался там постоянными кражами у людей кур и гусей, опустошал их сады, о (даже только возможно) существование которых в тех (новых) спецпоселениях еще вообще тогда упоминания не имели, и, что было совершенно недопустимым с точки зрения коммунистической морали, он, якобы, оказался многоженцем. Официально же Василий Фокович был женат лишь однажды, на Екатерине Ивановне, 1916 г. рождения, но детей с ней родить к тому времени еще не успел.
Карательные органы выявили этого беженца на юге Украины в новогодние праздники и уже 3.И.1938 г. он был приговорен ими к Мелитопольской тюрьмы, «без права переписки» [278]. Добавлена в его главного преступления - побеги из ссылки, и многочисленных, якобы совершенным им мелких краж, еще и весомая «социальная составляющая»: «фашистские взгляды, антисоветская и националистическая агитация, выступления против выполнения колхозниками государственных обязательств по продаже хлеба и хлопка» , в которых Василий Фокович признался, сразу привели к применению в отношении него приказа № 00485. Уже 27.И.1938 г. он был, согласно личному на это распоряжение Народного комиссара внутренних дел, Генерального комиссара Госбезопасности тов. Ежова, осужден "тройкой" Управления НКВД Днепропетровской области «по 1-категории». Таким образом Василий Фокович стал одним из тех 800.000 невинных лиц, которые были за два года лично замучено тем «кровавым Карло». По 2.000 лиц за каждый день его «деятельности», по 200 человек каждый час, по 20 сек «на рассмотрение» каждого отдельного дела из того кровавого пытки невинных.
Приговор Василию Фокович был выполнен 15.ИY.1938 г., и был он тогда всего лишь 31 год. А еще через пол года, как указано выше, возвели из мира, на этот раз исключительно через «подозрения», совершенно не считаясь при этом хотя бы на какое формальное «получение признания», и старшего из братьев, Николая Фокович. Отсутствие самого факта преступления по его делу было установлено лишь через 20 лет после казни этой вполне невинной лица.

Однако только через 50 лет после казни младшего из братьев, Василия, в той коммунистическом государстве пристала пора назначить отношении него (и миллионов других невинных лиц) действие так называемых «мер по восстановлению справедливости». И те меры «прикрыли», якобы, всех тех краденых когда кур, гусей, фруктов, и, главное, безграничную любовь Василия Фокович к женщинам, его тоже любили. Вместе с тем оба брата, официально, так же никогда и не были посмертно реабилитированы за все то, что с ними тогда совершили. Хотя надлежащая реабилитация была законодательно предусмотрена тем (милостивым и милосердным) указом Президиума Верховного Совета СССР от 16.И.1989 г., по каждой отдельной когда репрессированные лица, после пристального проверки ее дела прокуратурой.
Иван Франц Салезиевич безусловно прожил более 45 лет, но о годе, когда он умер - свидетельств нет. Вполне возможно, что именно жена этого Ивана получала по какой случаю метрический выписку о своем рождении в римско-католической консистории в 1879 г.. Однако ее архивное дело по этому поводу, как и дела сотен других лиц, из соответствующего фонда Житомирского архива «выбыла», поэтому наверняка утверждать такое семейное родство между двумя упомянутыми лицами не имеем оснований.

Дворянин Франц, третий сын Франца Салезия и Розалии, наверное уже вскоре после переселения в слободу Кривотин Колцкой, нашел там свою сужен, Елену (Елену). Когда произошел их брак и каким было ее происхождение - неизвестно, однако по крайней мере в середине шестидесятых годов XIX в. эти двое упоминаются уже женатыми и в те времена Гелена (Елена) часто выступала восприемницею у новорожденных детей, определяясь при этом именно как «жена Франца Нецевича».
Франц и Елена, скорее всего, смогли вырастить лишь единого потомка - сына Теодора (Феодора), который родился у них в промежуток времени, очень близкий к 1860 г.. Этот внук Франца Салезия, по воспоминаниям его нынешних потомков, прожил все 80 лет и умер в 1939 г.. Однако записей о рождении Теодора в метрических книгах Ушомирская приходского костела за 1857 - 1859 годы, а также после 1862 г., нет.
Теодор («Фокинов», по воспоминаниям жителей этого села, потому видимо именно таким было сельское имя Франца) скорее всего появился в слободе Кривотин Колцкой, где он потом постоянно проживал со своей семьей все свое следующее сознательную жизнь. Несмотря на многочисленные репрессии против его собственных детей, сам он никогда не был отселенным из той слободы, даже в эпопею ее тотального «освобождения от имеющегося населения» в 1933 - 1935 годах. Равно как не были отселены и его старческие уже по тем временам кузены, Григорий и Фокий, пожалуй на подобное существовал некий специальный раздел инструкции о системе развития тех пограничных дотов. Именно в слободе Кривотин Колцкой Теодор умер и был похоронен родственниками на старом немецком (лютеранском) кладбище, которое находилось тогда на северном краю этой слободы - «там, под Клюка, где березовая роща». Возможно где-то рядом с ним теми родственниками были также похоронены в свое время и оба его кузены.
Вместе с тем тот Теодор вполне мог быть крещен даже и в несколько более близкой к той слободы Кривотин Колцкой филиальной часовни Веледницького приходского костела, Овручского деканата, много лет подряд находился в с. Лугины и функционировала там вплоть до 1868 г. [223]. Но никаких документов от этой филиальной часовни в Житомирском архиве не осталось. Вместе с тем это событие вполне могло произойти также в часовне Новоградволинського приходского костела, еще до 1873 г. функционировала в довольно близком к той слободы с. Кулиш.
Теодор в свое время, довольно таки рано, по сравнению с другими двоюродными братьями, женился на Марии (Мартой) с Ляшевского. Первенец в этой брачной пары, сын Петр, родился уже в 1885 г., а последний ребенок, какой у нее стал сын Франц, в 1908 г.. Однако в метрических записях Ушомирская приходского костела вообще нет никаких свидетельств о венчании этой пары и любых записей о рождении ею, в общем восемь, детей, уже правнуков Франца Салезия.
Вместе с тем все эти дети же были прихожанами того Ушомирская костела, поскольку именно там, 9.Y.1911 г., крестьянин (Лугинский) Петр Нецевич, холостяк 26 лет (т.е. 1885 рождения), женился на крестьянке Эльжбету (Мартыновна ) Красновский, девушку 18 лет. В записи о венчании этой пары его родителями были названы Теодор (именно так) и Мария с Ляшевского, а ее - Мартын и Каролина с Ренкас Красновский. Оба указанные супружеские пары были жителями слободы Кривотин Колцкой.
А чуть раньше брата, 6.ИИ.1911 г., также в Ушомирская приходском костеле, крестьянин Ян Нецевич, холостяк 21 лет (т.е. 1890 рождения), женился Теофилию (Александровну) Заруцкий, девушку (только) 1916 , происхождением из с. Зарубинка. В записи о венчании этой пары его родители были указаны теми же, что и у брата, а ее родителями названы Александр и Дороти с Островским Заруцкий. Исходя из религиозного освящения этих браков именно в костеле, можно сделать вполне определенный вывод, что напрочь вся семья Теодора придерживалась латинского (римско-католического) вероисповедания.
Вместе с тем эти записи также беспрекословно позволяют определить социальное положение самого Теодора и его семьи. Оказывается, что последняя якобы была вовсе не дворянским, а лишь «крестьянским сообществом». Это означает, что отец Теодора, скорее всего, не оформлял своему сыну, официально, потомственной дворянской достоинства, на которую тот безусловно имел все формальные права. По крайней мере в документах дворянских депутатских собраний Волынской губернии никаких упоминаний о дворянстве Теодора нет.
Сейчас Теодор вполне имел возможность сам сделать «представление на получение дворянства» до тех дворянских депутатских собраний, но не воспользовался ею, и поэтому той достоинства, официально, так же никогда и не получил. Конечно, не было ее оформлено и в его собственных детей, однако формально безусловно остававшиеся теми потомственными дворянами. Возможно, что Франц (Фока) просто не успел выполнить все надлежащие (и долговременные) формальности оформления той дворянской достоинству своему сыну, потому Теодор родился у него где-то в возрасте 35 - 38 лет, то есть довольно таки поздно, как, собственно, и дети в всех других его братьев этого ответвления первой линии Рода.
Воспоминания нынешних потомков позволяют достаточно определенно воспроизвести многое из перипетий жизни семей многочисленных детей Теодора, правнуков Франца Салезия. Так в семье Петра с Эльжбета, согласно записям метрических книг Ушомирская приходского костела, родилось крайней мере трое сыновей старшим из них был Иосиф, который появился на свет 19.ИИ.1912 г., а вслед за ним в этой брачной пары родились Константин , 4.YIII.1914 г., и Павел, 7.YIIИ.1916 г.. Однако нынешние потомки вспоминают лишь Константина (выписан из слободы Кривотин Колцкой 15.ИИ.1931 г. и получил паспорт 3.YIIИ.1932 г.) и Павла, и никого больше. Это означает, скорее всего, что первенец Иосиф умер еще в детстве, а также свидетельствует об отсутствии в этой семье других детей, по крайней мере дожив до своего взрослого возраста.
Первенец Тодора, сын Петр, был жестоко репрессированным «по 1-категории». Петр Тодорович был арестован 24.YИИИ.1937 г., а впоследствии осужден, на уровне рассмотрения его дела прокурором СССР, и расстрелян 16.Х.1937 г.. При этом, согласно записям в его архивно-следственном деле, возраста ему в ней, еще до того безжалостного расстрела, уже «укоротили» на 4 года, отметив там годом его рождения 1889 год.
А в семье Яна (Ивана) и Теофилии первая их ребенок, дочь Мария, родилась лишь 15.ХИ.1915 г.. Таким образом супруги целых четыре года ждал этого события, видимо пока набиралось сил для материнства в очень молодой, при венчании, жены. Никаких других метрических свидетельств о жизни этой семьи не имеем, кроме воспоминаний нынешних потомков об их высылке в Казахстан еще в первой волне «освобождения от населения» пограничной зоны. Однако существуют определенные причины считать, опираясь уже только на воспоминания нынешних потомков, что эта семья таки имела потом еще двух дочерей, Камилию и Янину, а также двух сыновей, Иосифа, родившийся в 1917 г., и Адольфа, который родился в 1922 г ..
Следующим сыном в семье Теодора и Марии, после Петра, вполне возможно был Владислав, родившийся около 1888. О времени его рождения определенным образом свидетельствует тот факт, что уже в 1907 г. этот Владислав выступил восприемниками сына Петра и Феклы Закржевский. Однако в записи о том крещения фамилию Владислава было вообще искажен и записано дьячкамы как Ныцевич. Никаких метрических указаний на события жизни этого сына Феодора, которого в семье всегда звали Владьком (а официально вообще писали Владимиром), найти не удалось. Нынешние потомки известили, что он имел семью и родил трех дочерей, Теофилию, Валентину и Розалию, одна из которых «оказалась» впоследствии в Казахстане.
НЕТ метрических записей и о событиях жизни предпоследнего сына Теодора - Александра, который родился в начале ХХ века, 1.И.1904 г.. Александр был женат на Филименою (Антоновной) Пашинский. Нынешним потомкам известно лишь, что у него были два сына: Бронислав, который родился 25.Х.1931 г., и Павел, родившийся 9.ИИ.1936 г.. В этой семье была также дочь Елена, родившаяся «между братьями», 11.ИХ.1933 г..
Александр вместе с братом Яном, а возможно что и со многими другими своими родными и двоюродными братьями и сестрами, был выслан, совокупности с семьей и маленькими детьми, в Казахстан, в голую степь, уже поздней осенью 1933 г., т.е. еще в самом начале эпопеи отселения наличного населения с приграничной с Польшей полосы. Все эти лица уже потом постоянно проживали в том Казахстане, в с. Петровка.
Последний из сыновей Теодора, молодой - Ницевич Франц Федорович, 1908 г. рождения, из с. Кривотин, был призван в ряды армии в январе 1944 г..
В армии он предстал рядовым солдатом и погиб в марте 1945 г., в возрасте 37 лет. Место его захоронения неизвестно.
Франц Федорович был женат на Марии Рафальский и успел родить сына по имени Станислав (придомок «Грек»), судьба которого вполне определена. Возможно, что в этой семье был еще один сын по имени Николай.
Воевал также и один из старших сыновей Теодора, по имени Павел, который родился 6.И.1895 г.. Но для него, теперь, та война была еще первой мировой. На фронтах той давней войны Павла были ранены. После возвращения с фронта домой он женился на Альбиной Станиславовна, которая родила ему четырех детей. В феврале 1932 г., не без «помощи» жены, Павла Федоровича был арестован и заключен, а весной следующего года вообще выслан в «исправительных лагерей» на 5 лет. Находились те исправительные лагеря тогда в Казахстане. Там он женился вторично родил себе с новой женой еще одного ребенка. А его первую жену арестовали под самый Новый год и, «за шпионаж и антисоветскую агитацию», расстрелян уже всего за месяц спустя, 28.И.1938 г..
После второй мировой войны, которую Павел «провел лесником» в Карело-Финской АССР, куда попал сразу после исправительных лагерей Казахстана, он женился в третий раз, взяв за себя Теофилию Францевна (1930 - 1981). Молодая по возрасту жена родила ему еще четверых, а возможно что и пять, детей. Умер Павел Федорович 23.YIIИ.1987 г., в возрасте 92 года, и похоронен своей большой семьей на кладбище с. Яменец. Численные ветки Рода от тех трех (законных) жен Павла Тодоровича существуют и поныне.
Судьба двух дочерей Теодора сложилась следующим образом: Анна, родившаяся в 1889 г., была замужем за мещанином Ушомирская Винцентом Галицким и их семья жила в слободе Кривотин Колцкой. Именно там, 27.ИИИ.1911 г., Винцент и Анна родили дочь Марианну (Марьяну), которая умерла от кашля 26.ИХ.1913 г.. А через два месяца спустя в их семье появился на свет еще одна дочь, Петронеля, родившаяся 13.ХИ.1913 г.. Петронеля получила свой паспорт в 1931 г., то есть она же выросла и стала взрослой. Анна Феодоровна прожила 72 года и похоронена на кладбище с. Яменец, у отца.
А вторая дочь, имя которой в нынешних родственников вообще не сохранилось, была скорее всего Ольгой, которая забралась в свое время с крестьянином Анастасием Выговским. Они родили, 7.YИИИ.1912 г., сына Викентия, в с. Березов Дек, Веледницького римо-католического прихода. Дальнейшая судьба этой семьи неизвестна. Наконец эта дочь Теодора (т.е. Ольга, а возможно что и Елена), которая сейчас была младше своей сестры Анны, по упоминаниям нынешних родственников, была еще в 1937 г. репрессирована и расстреляна, в возрасте около 45 лет (?), Однако никаких архивно-следственных документов об этом событии в современных архивах найти не удалось.
Голодомор 1848 г., когда в Российской Империи умерло на 1 млн. человек больше, чем до того много лет умирало в ней ежегодно, существенно изменил тогда демографическую равновесие между количеством мужчин и женщин. Особенно в Киевской губернии, которая вообще потеряла в тот год 15% своего общего населения, вымерло от голода. Причем женщин умерло в этой губернии от голода в те времена значительно больше, чем мужчин, поскольку именно их «пайкой» поддерживалась тогда работоспособность тоже здорово голодающих (в условиях вымирания) и все равно единых от семьи на поле сельскохозяйственных рабочих.
В результате голодомора, даже в смежном к Киевской губернии Новоградволинському уезде довольно умеренно пострадавшей тогда Волынской губернии, доля женщин, по отношению к лицам мужского пола, стала достигать в 1849 г., среди римо-католиков, лишь 92,5%, причем как для взрослых лиц, так и для детей. Холерной эпидемии того года, в результате которой в Российской Империи умер еще 690 тыс. ослабленных тем голодомором лиц, добавила к этому горю. Именно поэтому проблема поиска брачного партнера в Правобережной Украины предстала для мужчин в середине XIX в. на первый план.
В результате жестокого «дефицита» невест брать Франца, постоянно «сидели на месте», смогли создать собственные семьи и (или минимум) родить своих первых детей очень поздно. Иоанн имел к тому времени уже 40 лет, Николай сделал такое только в 50 лет, а Людвиг вообще в 53 года. Ибо в той слободе Кривотин Колцкой и не многочисленных деревнях вокруг нее достойных брачных партнеров хватало. Но даже некий «влечение к миграции» младшего из братьев, Станислава-Гонората, мало ему помог. В результате он родил своего первенца только в возрасте 42 лет, потому что также очень долго искал свою брачную пару.
Франц Франц Салезиевич прожил на этом свете отнюдь не менее 45 лет, однако когда именно он умер - свидетельств нет. Отсутствуют эти показания также и относительно его жены Елены.

Дворянин Людвиг, четвертый сын в семье Франца Салезия и Розалии, парнем довольно долго. По документам архивно-следственного дела его старшего сына, он, якобы, пока холостякував, хозяйничал аж на 100 десятинах пахотной земли, держал 7 - 8 лошадей и имел 10 - 12 коров [275]. Однако лишь в возрасте под 50 лет («седина в бороду - бес в ребро») он смог подобрать себе брачную пару - крестьянку Дарью Кирилловну Рабчук, которая была по своему вероисповеданию православной.
Еще до того времени, как они официально поженились (в православной церкви) в 1885 г., эта пара успела родить себе по крайней мере двух внебрачных потомков, которые были крещены, но потом именовались во всех дворянских документах, как Иван стар. и Иван мл .. После женитьбы Людвиг и Дарья родили себе еще четырех сыновей и трех дочерей - все они обычно были внуками Франца Салезия. Шестеро мужских потомков Людвига и Дарьи, законно и незаконнорожденные, официально получили потомственные дворянскую достоинство указом дворянских депутатских собраний Волынской губернии в 1904 г..
В записях метрических книг Ушомирская (и Барашивського) приходского костела не удалось найти свидетельств о венчании двух старших сыновей этой семейной пары. Отсутствуют они и в метрических книгах Мяколовичеського православного прихода, исследование которых было проведено, поскольку, согласно законам Российской Империи, дети Дарьи Кирилловны были крещены при рождении именно в этой греко-русской религиозной конфессии. Между тем, достигнув определенного возраста, все они получали возможность сменить свое вероисповедание на то, которого придерживался их отец (да и вообще на любое другое, с определенными на это потугами). И такое произошло, по крайней мере для четырех из них - Екатерины, Анны, Михаила и Григория, о чем можно говорить беспрекословно, потому что все они в своем взрослом возрасте придерживались уже само латинского вероисповедания.
Так в Ушомирская приходском костеле, 14.ИХ.1908 г., дворянка Екатерина Нецевич, девушка 20 лет (т.е. 1888 рождения), вышла замуж крестьянином Францем Высоцким, холостяком 22 лет, происхождением из с. Каменные Горки. Ее родителями были указаны Людвиг и Дарья Рабчукова Нецевичи, а его - Мартин и Бенигма с Журавских Высоцкие. Эта супружеская чета, по воспоминаниям нынешних потомков, было пятеро детей. Записи о крещении двух их детей (из числа первых) найдено в метрических книгах Ушомирская приходского костела: сын Франц появился на свет в этой брачной пары в слободе Кривотин Колцкой 2.YИИ.1911 г., и умер уже 10.Х.1911 г., а близнецы, сыновья Доменик и Петр, родились 4.ХИИ.1914 г., но уже в с. Каменные Горки. В обоих восприемницею выступила Каролина Нецевич, жена Альбина-Станислава.
Однако по воспоминаниям нынешних потомков еще до двух (сейчас - трех) детей Франц и Екатерина уже вполне могли иметь, и наверное таки родивших первенца (?), Сына Венсана, записи о крещении которого найти не удалось. Этот Винцент однако прожил всего лишь 27 лет, потому что в бурные тридцатые также был репрессирован и расстрелян, но никаких архивно-следственных документов о такой печальное событие в его судьбе в современных архивах не осталось. Еще эта брачная пара имела дочь Янину и младшего сына, Иосифа (Юзека) (1923 - 2008). Екатерина Людвиковна умерла в 1985 г., прожив почти полный столетний возраст, и похоронена детьми на кладбище в с. Яменец.
Дворянин Иван стар. , Которого в семье всегда называли Яском, а в записи о смерти отца, произошедшей в 1911 г., уже именовали
Иосифом, скорее всего еще в 1909 г., т.е. в возрасте 27 лет, женился.
Его жена по имени Мария Евмиивна, 1884 г. рождения, была дочерью литовского банкира, имела вполне «понятно» для этого Рода литовское родовое происхождение, и просто оказалась «привезенной» им до этого брака из тех, весьма далеких от этой украинский местности , но вполне «родных» литовских земель, где он проходил в свое время обязательной военной (имперскую) службу.
После коммунистического переворота семья считалась в своей слободе «зажиточной середнянские» и хозяйничала там на 10 - 12 десятинах пахотной земли, держала 2 - 3 лошади и имела 2 - 3 коровы [275].
Иван стар. в свое время таки вступил в колхоз, который там организовался, но впоследствии, учитывая вопиющую бесхозяйственность в нем, вышел из того "объединения земледельцев» и продолжил хозяйничать единолично. В его семье, постепенно, появились на свет семерых детей, правнуков Франца Салезия, однако ни одной записи об этих событиях в метрических книгах Ушомирская (и Барашивського) приходского костела найти не удалось.
Согласно свидетельствам нынешних потомков этого ответвления первой линии Рода старшим ребенком в семье Ивана стар. и Марии был сын Александр, который родился в 1910 г. и погиб, пока был убит, в 1945 г.. После него у них были, последовательно, дочь Елена, родившаяся 13.YИ.1911 г. и умерла 31.ИИИ.1989 г., и сын Евгений, который родился в 1913 г.. Последний летом 1938 г. был арестован органами НКВД, но никакой следственного дела по нему в современных архивах вообще не осталось [275]. Ибо архивы НКВД при коммунистическом режиме систематически «пересматривались», при этом дела «врагов народа» там привычного для документов отдельных лиц архивного грифа «хранить вечно» вообще не получили. Поэтому постепенно те, уже «неактуальные» для действующей тогда коммунистической власти, дела сотен тысяч репрессированных лиц «утилизовалися», вследствие чего все упоминания о некогда замученных ее карательными органами невинных человек, или даже просто о репрессиях в отношении них, вообще постепенно «исчезали».

Последующими детьми семьи Ивана стар. и Марии были дочь Фаина, родившаяся 16.ХИИ.1914 г. и умерла 13.YИ.1975 г., и сын Арсен, который родился 9.Y.1924 г. и умер 25.ХИ.1975 г.. Указанные две дочери умерли и похоронены в Киеве, а сын Арсен - в с. Трофимовка (до войны - с. Новая Трофимовка, или Новотрохимивка), Ивановского района, сейчас уже Херсонской области. Самыми молодыми детьми в этой брачной пары были дочь Леонида, который родился в 1927 г., и сын Сергей, родившийся в 1928 г., но погиб уже не в 5-летнем возрасте.
В том с. Новая Трофимовка, 16.YИ.1938 г., Иван стар. был арестован «по подозрению в шпионаже в пользу Польши, а также за враждебные настроения против советской власти». Однако все свидетели давали показания только в пользу того Ивана стар. , И возможно именно потому, 1.ИИ.1939 г., посполитое с кузеном Станиславом Станиславовичем, следственное дело против него было прекращено, а сам он из под стражи в Мелитопольской тюрьмы освобожден [275].
Ивана стар. умер 8.ИИ.1969 г., в возрасте 86 лет, и погребен потомками на кладбище с. Новая Трофимовка. Судьба оказалась к нему вполне благосклонна, поскольку, во-первых, никаких карательных решений по его делу так и не было принято, а, во-вторых, сам он после освобождения из под стражи больше уже никогда к уголовной ответственности, с любого призрака , властью не привлекался.
Дворянин Иван мл. , Который в метрических записях о бракосочетании дочери своей кузены Розалии Николаевны был именуемый Иоанном, женился с Еленой Ивановной в 1912 г., или даже еще на год раньше, т.е. женился в том же возрасте, что и его старший брат. Уже через год эта семейная пара имела потомство, сына Петра, который родился 14.ИY.1913 г.. В семье Иоанна и Елены было еще двое девушек: Анна (1915 - 2002) и Ольга (1921 - 2006).
Эта семья была отселены в 1935 г. в с. Новая Трофимовка, Ивановского района, в те времена еще Днепропетровской области. Умер там Иван мл. в 1937 г., в лесу, от остановки сердца, как это произошло и с его собственным отцом. Таким образом репрессировать его советская власть просто «не успела».
Все дети Ивана мл. в свое время создали собственные семьи, родили в них детей и имели от них много внуков. Так Петр Иванович, правнук Франца Салезия, родил четырех сыновей, вместе с женой Верой Николаевной (1921 - 1995). Численные потомки этого ответвления Рода (это уже «и т.д.», по Францу Салезию) существуют до сих пор. Сам Петр Иванович умер 12.Y.1991 г..
Существует однако определенная возможность, что эта семейная пара, Иван мл. и Елена, имела еще сына Григория, именно который и был ее первенцем, но метрические записи о таком отсутствуют. По воспоминаниям нынешних потомков этот Григорий якобы погиб на фронтах второй мировой войны, но никаких официальных свидетельств о подобном в «Книге памяти Украины» по Житомирской области найти не удалось. Никаких свидетельств нынешних потомков за семью этого Григория также не имеем.
(продолжение в следующем посте)


Последний раз редактировалось niecewicz 01-01, 22:51, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 01-01, 22:49 
Не в сети
Site Admin
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 29-04, 19:02
Сообщения: 491
Следующие по возрасту сыновья Людвига и Дарьи, братья-погодки Михаил и Григорий, поженились однажды, 19.Y.1913 г., а их венчание происходило в Ушомирская приходском костеле.

Первым ребенком в семье двух дворян, Михаила и Франциски, была дочь Людвика, родившаяся 20.YИИИ.1914 г..
В Российской Империи она еще безусловно представала дворянкой. Родители смогли вырастить этого ребенка и паспорт Людвизи был выписан 21.ИY.1931 г.. Однако поскольку сама она в то неспокойное время еще продолжала жить в слободе Кривотин Колцкой, где также продолжала жить семья ее родителей, то Людвика оказалась репрессированной, вместе с собственным отцом и двумя младшими братьями, и высланной, в 1933 г., еще при первой волне «отселения населения» пограничной зоны, на спецпоселение в Карелию.
Там, в 1939 г., Людвика Михайловна вышла замуж за Болеславом Свентицьким, но довольно скоро ее муж погиб на фронтах второй мировой войне. После войны, с помощью дяди Ивана стар. (Яська) она начала работать в с. (Новая) Трофимовка, Ивановского района Херсонской области. Впоследствии Людвика вернулась оттуда в своей «батькивщизны», еще дважды там замуж, родила троих сыновей и дождалась от них внуков. Умерла Людвика Михайловна в возрасте 86 лет, в 2002 г., и похоронена в Киеве.

Еще до рождения Людвики ее отец, Михаил Людвикович, уже имел первенца, внебрачную дочь Екатерину, которую в 1907 г. родила его первая невеста, Павлина Высоцкая, жениться на ней ему однако так и не довелось.

Дворянин Михаил Нецевич воевал еще в первую мировую войну, причем отнюдь не на офицерской должности, но в армии Брусилова он командовал тогда пулеметным отделением и за свои успешные военные действия на фронте был награжден Георгиевским крестом 4 степени. Михаил был раненым и контуженным при взрыве снаряда, в результате чего его, после лечения в Мелитополе, демобилизовали из рядов той армии еще в 1915 г..
Поэтому первый сын в семье Михаила и Франциски, правнук Франца Салезия, и безусловно, формально, дворянин, появился на свет уже 18.IY.1916 г., и был крещен Брониславом. Этот Бронислав получил возможность во времена второй мировой войны перебраться жить в Польшу. Там он женился дважды и родил трех сыновей, многочисленные потомки которых существуют до сих пор.

Бронислав Михайлович много лет прослужил в польской армии. Он прожил всего лишь 59 лет, умер 2.YIII.1975 г., и похоронен семьей в г. Познань, Польша.
Вместе с ним перебрался жить в Польшу и следующий из сыновей Михаила и Франциски - Доменик (Янек), который родился 25.ХИ.1920 г.

Это лицо однако уже даже не могла иметь никакого дворянской достоинства, так как советская власть в то время всю ту дворянскую сообщество возразила, «как класс», и «отменила», и вообще ликвидировала в СССР этот классовый социальный институт. Доменик женился уже на «новой родине» и родил там трех дочерей. Он умер 1.ХИИ.1968 г., в возрасте всего 48 лет, от болезни лоханок, полученной еще на фронте. Похоронен семьей в г. Рацибоже, Польша.
А произошло такое «переселение» братьев именно потому, что в 1933 г. дворянина Михаила и четырех его детей были отселены на спецпоселение в Карелию, а потом и вообще брошена в архангельских лесов. Там Бронислав и Доминик, как «лица с польском корнями», попали во времена второй мировой войны в ряды (польской) дивизии им. Костюшко, воевали в ней и сейчас остались после той войны жить в «новой» Польши - такое тогда всячески разрешалось. Но отец все равно до 1948 г. оставался на спецпоселении в Карелии. Только через 15 лет он вернулся в родные края, где еще занимался плотничеством, а во второй половине 1954 г., в возрасте 68 лет, умер там и был похоронен детьми на кладбище в с. Яменец, неподалеку от жены.


Последний ребенок Михаила и Франциски был их младший сын, Франц, родившийся 21.ИХ.1928 г.
Мать однако недолго ласкала этого ребенка, потому умерла еще в 1930 г., при следующих родах, вместе с ребенком, в возрасте всего лишь 37 лет, так и не дождавшись внуков. Она похоронена на кладбище с. Яменец.
Ухаживала этого ребенка, после смерти матери, баба, Дарья Кирилловна. Именно она приняла на свои плечи всю тяжесть по его воспитанию, а когда таки ходила навищаты других своих внуков в с.Яблунець, то обязательно возвращалась в тот же день домой, несмотря на то, что к тому соседнего села было более 10 км .
Франц Михайлович с самого раннего детства, аж 16 лет подряд, неизвестно по какому случаю, наверное просто как «сын репрессированного», провел сначала в том спецпоселении в Карелии, а затем в Архангельской лесах, откуда был «отпущен» уже только после отца, и в 1950 г.. Освобожденного исконного спецпоселенцев вскоре однако «ЗАБР (а) ли» еще на три года - на уже в ряды армии.
Франц был женат на Антониной Вицентьевною Станишевской, 2.ХИИ.1931 г. рождения, и эта семья долгое время жила за 20 (?) Км от слободы Кривотин Колцкой, в с. Горшок, где родила двух сыновей, уже праправнуков Франца Салезия.
В 1964 г. семья построила себе дом на станции Емельяновка, а после чернобыльской катастрофы вообще перебралась в г. Владимир-Волынский, на прародину своего Рода. Но о том, что это была прародина этот правнук Лювига и Дарьи Кириливнi так и не успел узнать, потому что умер 31.YИИ.2006 г. в возрасте почти 78 лет. I только через несколько месяцев после этого осенью того же года его сыновьям стало известно об этой разведку генеалогiи Рода Нецевичiв. Франц Михайлович ничего не знал о существовании своего прадiда Франца Салезiя и многих других предков прошлых поколений, но с теплотой хранил воспоминания о всем, что касалось известных ему членов Рода, обстоятельств их жизни с переводов родственников, в общении с которыми всегда был живо заинтересован.
Похоронен Франц Михайлович в городском поселении Малаховка Люберецкого района Московской области, где жил с женой последние свои 6 лет. Сюда супругов переселилось, чтобы на старости лiт быть поближе к своим сыновей, что и сейчас живут неподалеку.

Первый ребенок в семье Григория и Павлины родился на полгода раньше, нежели первый ребенок в семье старшего брата.
Уже 8.ИИИ.1914 г. они имели сына Франца. После этого у этой брачной пары, последовательно, родились еще два сына: Станислав, 26.YИ.1915 г., и Виталий, 18.ХИИ.1918 г.. Однако только двое первых имели ли возможность называться дворянами. По упоминаниям нынешних потомков в этой семье якобы были еще и три дочери - Эмилия, Теофилия и Маня (?), Которые почему воспитывались в детдоме. Павлина скончалась 1947 г., а муж пережил ее на 20 лет. Супруги похоронены на кладбище с. Яменец.
Их сын Франц, согласно воспоминаниям нынешних потомков, погиб на фронтах второй мировой войны, якобы еще в 1942 г., но в «Книге памяти Украины» по Житомирской области он вообще не указан. Другие сыновья этой семейной пары, как и их сестры, создали собственные семьи и имели многочисленных потомков. Это ответвление Рода существует и поныне.


Пятый сын Людвига и Дарьи, дворянин Николай, родился 5.ХИИ.1893 г.
В свое время он женился, но записей об этом событии в метрических книгах Ушомирская приходского костела нет. В 1948 г., вместе с двумя детьми и женой Марцелина, Николай (уже третьим по этой ветви Рода) перебрался жить в Польшу, к племяннику Бронек.
Николаем и Марцелино были рождены троих сыновей. Одного из них, имя которого не сохранилось, был убит немцами еще во времена оккупации, а двое других правнуков Франца Салезия, Юзеф (родился 18.Х.1920 г.) и Зигмунд (родился 1928), вместе с родителями , долгие годы потом жили в Польше. Они в свое время там поженились и родили своих детей, а их потомки разъехались уже совершенно по всему миру. Сам Николай Людвикович прожил 70 лет, умер 25.ХИ.1963 г. и погребен женой на кладбище г. Свидниця, Польша.

Самый младший из сыновей Людвига и Дарьи, дворянин Петр, родился 27.Y.1895 г..
Однако он каким образом смог увеличить свой возраст аж на 5 лет и поэтому был привлечен к имперскому войска и воевал в нем еще на фронтах первой мировой войны. Там он очень скоро получил шрапнельные ранения и попал в плен. Несколько лет подряд Петр Людвикович принудительно проработал в том плену на различных сельскохозяйственных предприятиях Венгрии, откуда бежал в 1918 г. и смог еще тогда вернуться в родную слободу. В самом начале двадцатых годов Петр женился на Антониной Станиславовна Цалко, 1903 г. рождения, также жительницей слободы Кривотин Колцкой. Семья хозяйничала в той слободе на 4 десятинах пахотной земли, и имела еще 4 десятины леса, то есть была вполне бедняцкой.
Петр и Антонина родили в двадцатые годы ХХ века четверо детей, пока сына и трех дочерей. Но когда самого Петра Людвикович репрессировали в 1933 г., и сослали на Соловки, чтобы забрать у семьи те бедняцкие 4 десятины земли в колхоз, то мать потеряла в тот ужасный голодомор аж трех своих детей, умерших тогда от нестерпимого голода, и только одну ребенка, дочку Розалию (Розу), 1928 г. рождения, она смогла уберечь, потому что смог тогда отдала ее в детский приют.
После отбытия срока высылки Петра, и его возвращение в Украину в 1937 г., эта семейная пара перебралась жить, с практически уже отселенной по тем временам пограничной полосы, в г. Белая Церковь. Там Петр Людвигович стал работать в лесхозе и даже получил, 23.Х.1938 г., паспорт. Семья сумела отыскать в детских приютах свою дочь Розу и родила, в конце тридцатых годов, еще двоих сыновей. Старший из них, однако, умер имея только год, а в 1940 г. был рожден уже последний сын этой брачной пары, Виктор, правнук Франца Салезия. Виктор Петрович вырос, женился, и четверо его потомков, из которых трое сыновей, живущих в городе Белая Церковь до сих пор.
Сам Петр Людвикович прожил 86 лет, умер 17.YИИИ.1981 г. и погребен семьей на кладбище в г. Белая Церковь. Его жена, Антонина, умерла в 1990 г., и была похоронена детьми на том же кладбище рядом со своим мужем.

Дворянка Мария Нецевич, родившаяся 12.YИИ.1892 г., обручилась с крестьянином Григорием Карчевский. По воспоминаниям нынешних потомков, они родили шестерых детей, из них 5 сыновей, сейчас Ивана, Константина, Франца и Григория, а также дочь Марию. Однако никаких метрических записей за этих детей найти в метрических книгах Ушомирская, Барашивського и Олевского приходских костелов не удалось. Вся семья была высланной, «свое время», на спецпоселение в Казахстан. Местом их высылки и постоянного проживания в том Казахстане стало с. Держановка.

Еще одна дочь Людвига и Дарьи, дворянка Анна, родившаяся 19.И.1891 г., вышла замуж за мещанином Ушомирская Станиславом Заруцкий из с. Зарубинка, родным братом жены Яна Теодоровича. Их брак произошел скорее всего через полгода-год после брака Яна, однако запись за него в метрических книгах Ушомирская приходского костела отсутствует. Эта семейная пара жила именно в с. Зарубинка, где 18.ХИ.1912 г. родила своего первого ребенка - дочь Марию. К сожалению следующая информация о событиях жизни этой семьи отсутствует, а нынешние потомки о ней вообще ничего не знают, даже о самом факте ее существования.

По воспоминаниям Юзефа Николаевича, внука Людвига, дед владел крайней мере на четырех языках - украинском, польском, немецком и французском и сам учил своих детей грамоте и математике. Он работал много лет управляющим в кузена царя, Никифоров, который имел в земле значительные земельные угодья. В расчет за эту его труд Людвига наконец то землевладелец же отписал определенные, и довольно значительные, земельные наделы.
Прожил Людвиг Франц Салезиевич Нецевич 83 года и умер 20.ХИ.1911 г., в лесу, куда пошел сам проверять подвешены на деревьях пчелиные «пни» - просто остановилось старенькое уже сердце. Вероятно чуть раньше, заболев на девятом десятке лет, Людвиг в 1911 г. много времени проводил в соседнем городке Емильчино, где возможно лечился, потому что даже исповедовался он тогда там, уже плебаний Новоградволинського костела, зазначаючись именно как его житель [308].
В записи о его смерти в перечне «оставленных по себе», где упоминались его жена, сыновья и дочери, имя одного из тех дочерей, Анны, почему вообще не упоминается, хотя она в то время безусловно была живой и процветала, однако очевидно поскольку жила в другом месте, то дьяки за нее просто «забыли». Похоронили этого покойника на приходском кладбище Ушомирская костела, которое до нынешних времен не сохранилось.
По воспоминаниям Юзефа Николаевича его баба, Дарья Кирилловна, была очень доброй и много занималась всеми своими внуками, особенно молодыми. Она умерла, скорее всего, 1932 г., и похоронена на кладбище с. Яменец, однако могила его не сохранилась.

Дворянин Станислав-Гонорат, пятый и самый младший сын в семье Франца Салезия и Розалии, наследовал по отцу «отчизну» - село Барановка, небольшое имение в котором Род же сохранил за собой. Именно как житель этой местности он упоминался еще в 1889 г., выступая тогда восприемниками в Коростышевском римо-католическом костеле, вместе с лицом уже со второй линии этого Рода, при крещении там ребенка на имя Ефродика (Комарковська) [271].
Станислав-Гонората вернулся жить до того села видимо уже через много лет после того, как кончились голодомор 1848 и холерной эпидемии 1849 г., потому что сам родился лишь в 1832 г.. Однако достойных кандидатов в брачные партнеры там ему пришлось искать и ждать еще очень долго, пока его женой не стала Аполлония из Березовских.


Лишь в возрасте 42 лет он родил с ней своего первенца, Павла-Норберта, 6.YИ.1872 г., а произошло это в селе Шлистиця (?), Которое находилось в пределах Веледницькои (а возможно что и Народицкой) римско-католического прихода , Овручского деканата [248]. Однакок уже через несколько лет Аполлония не стало, и 2.ИХ.1875 г. Станислав-Гонората взял второй брак, с 28-летней девушкой (девушкой) Людвик, которая также происходила из дома дворян Березовских. Первым сыном в этой (новой) пары был Люциан, который родился в 1878 (1876?) Г. в г. Ксаверово. Обоим этим своим сыновьям отец официально оформил потомственные дворянскую достоинство через постановление дворянских депутатских собраний уже 18.ИИИ.1880 г.. Он почему-то очень спешил сделать такое для этих двух, хотя другим своим детям, младшим по возрасту, уже ничего и никогда официально по этой их достоинства не оформлял.
Дочь этой брачной пары, Мария, родившаяся в 1879 г., умерла от черной оспы в селе Барановка через два года. Четко следуя действующему в те времена закона, чтобы не распространять эту очень опасную болезнь по большой местности, Марию сразу похоронили на приходском кладбище соседнего Малинского костела, самое еще в день ее смерти, 22.ИY.1881 г., а не стали везти тело в дальнего Ушомиру.
В Радомишлевському уезде, постоянно проживая после рождения Люциана в селе Барановка, Станислав-Гонората, возможно вследствие родственных «поездов к миграции», несколько раз выступал восприемниками детей еще и в совершенно разных, и довольно таки отдаленных от того села, костелах этой местности. Вместе с тем 15.Х.1883 г. он также «держал на руках» в соседнем Малинском костеле Юзефу, дочь прусских подданных Франца-Вильгельма Андреевича и Марии-Магдалины с Чайковских Штермер, своих ближайших соседей по тому селу [245]. А в 1886 г. Станислав-Гонората уже выступил восприемниками детей в семьях горожан Гнадовських и Смеховських, причем сделал такое в совсем далеком по тем временам села Барановка приходском костеле г. Коростышев [246].

В 1897 г., при первом всероссийском переписи населения, потомственный дворянин Норберт-Павел Нецевич, старший сын семьи Станислава-Гонората, был записан постоянным жителем села Барановка, которое (уже тогда) последовал после отца. Там он имел небольшое хозяйство, сад и пасеку, на доходы от которых существовал. При этом его «дворянская усадьба» имела только одно жилое помещение - деревянную избу, крытую соломой. Вместе с еще холостым на ту пору Норбертом-Павлом в этом доме был также записан резидентом его младший (сводный) брат, Альбина-Станислав. Домашнее хозяйство двух братьев вела у них единственное лицо - кухарка-прислуга.
Норберт-Павел кончил двух классовое училище в г. Малине и считал своим родным языком польский. Он придерживался римско-католического вероисповедания и был военнообязанным - ратником I разряда [237].
Как сложилась дальнейшая, в том случае семейная, судьба дворянина Павла-Норберта - неизвестно. Нынешние потомки вообще абсолютно ничего за него и его семью не помнят, между тем в метрической книге Веледницького приходского костела, возле записи о его рождении, является ЗАГСьовий предписание о выдаче данному лицу паспорта - «выписан 1934». Таким образом этот Норберт-Павел, якобы, прожил крайней мере 62 лет, и в таком случае определенно мог иметь ту семью, судьбу которого еще бы пришлось выяснять.
Однако, скорее всего, Норберт-Павел таки умер еще до 1906 г., как о таком может свидетельствовать смертный запись его мачехи, которая поднимала на ноги эту (свою вообще сводно) ребенка аж с 3 лет, но, согласно той записи, так его и не «оставила» [290]. Между тем сам тот ЗАГСьовий запись о выдаче данному лицу паспорта мог вообще ничего не значить, как это можно четко увидеть на примере аналогичной записи о «выдаче паспорта» его сводному брату, Станиславу, только через десять лет после смерти последнего.
Скорее всего Норберт-Павел продал свой земельный надел в селе Барановка еще до 1900 г. его единственной уже тогда помещицы Марии-Магдалене Штермер, которая стала владеть там 178 десятинами земли с 2023 десятин, которые были приписаны в то время в это село. В приобретенном ею таким образом урочище Семенов угол, которое находилось на живописном холме, впоследствии стали проживать три ее сына.
Неизвестной возникла также судьба меньшего из сыновей Станислава-Гонората и Людвики, Франца, который родился у них, в селе Барановка, 3.И.1888 г.. Остался единственный запись о его крещении в метрических книгах Ушомирская приходского костела. Полное отсутствие в Житомирском архиве метрических книг «о смерти» этого прихода, с 1863 по 1899 год включительно, не позволяет конкретно выяснить как же долго прожил тот Франц. Дворянских документов на этого ребенка его родителями оформлено не было. Остается только догадываться, что этот Франц, вполне возможно, умер еще в своем (раннем) детстве. По крайней мере в смертном записи его собственной матери, которая произошла в 1906 г., этот ее (уже) родной сын, как «оставлен по себе», также не упоминается [290].

Дворянин Люциан (Луцианъ), холостяк 26 лет (т.е. 1878 рождения), взял 1.ИИ.1904 г. брак с крестьянкой Марианной (Едвардовною) Зализко, девушкой 18 лет, происхождением из соседней слободы Кривотин Звягельский. Ее родителями были Эдвард и Ева с Островским Зализко. Только тогда, впервые за 50 лет жизни в пределах крайней западной части прихода, брак членов Рода Нецевичив был освящен именно в Ушомирская приходском костеле, Овручского деканата. Принципиально, поскольку место жительства Марианны входило в Емильченский волости, Новоградволинського уезда, освящение того брака могло произойти также и в Новоградволинському приходском костеле, Новоградволинськ-Ровенского деканата. Между тем в долгой истории Рода Нецевичив в слободе Кривотин Колцкой, которые неоднократно брали себе жен из обозначенной выше слободы, подобное событие, якобы, вообще никогда не происходило.
Сам же Люциан наверное таки привык иметь дело с тем Ушомирская костелом и Домом Зализко, поскольку еще в 1896 г., в возрасте 18 лет, уже крестил там ребенка вместе с Теофилией Зализко. Сейчас отметим, что только отец Люциана, Станислав-Гонората, единственный среди своих братьев и (старших) сестер, был в свое время крещен в Ушомирская приходском костеле, и именно это, пожалуй, каким образом «отметилось» на предпочтениях отправлять там религиозные обряды в его собственных детей. Хотя обряд крещения самих этих детей, кроме младшего, Франца, в том костеле зафиксировано не было.
Но Род дворян Нецевичей, жителей очень далекой слободы, в Ушомирская приходском костеле был вообще никому из его священнослужителей неизвестен. Потому что при крещении там первенца Люциана и Марианны, сына Иосифа, родившийся 11.ИХ.1904 г., его родителей было записано «крестьянами Лугинский» (а в другом городе - вообще «Логинский»). Основой для такой записи послужило то, что слобода Кривотин Колцкой принадлежала именно к Лугинской волости, Овручского уезда, а кто такие те господа Нецевичи - в том костеле в то время и не подозревали. Ибо не только их общественная принадлежность, но и имена и даже фамилии родителей того Люциана, в разных записях метрических книг этого костела были, именно тогда, записанные совершенно разными:
Нецевич, Ницевич, Ницевич и даже Ныцевич!
Таким образом, исключительно с «воли дьячкив», шесть столетий подряд, то есть изначально, постоянное фамилию этого Рода -
Н Е Ц Е В ИЧ И
«Расщепилась"», уже именно в ХХ веке, целых три, а следующая жестокая советская система «учета населения» прочно «закрепила» те изменены (точнее - искалеченные) фамилии за отдельными ветвями единого Рода. Мы не будем вообще исследовать любые «детали» этого печального «события», в результате ее появления лишь по причине того Дьячков безграмоти и полной безответственности ксендзов. Подобные «уловки» дьячкив, которые вообще меняли «парсуну» лица, изредка приходилось, еще во времена Империи, исправлять выше (наблюдательной) религиозной инстанции диоцезии. Печально, но в этом случае такого не произошло - видимо уже просто на такое не хватило (имперского) времени.
После первенца в семье Люциана и Марианны родились еще двое детей: сын Адольф, который появился на свет 1.YИИ.1906 г. и умер 12.Х.1906 г., в записи о рождении которого его родителей был назван почему мещанами, и дочь Петронеля, которая появилась на свет 20.Х.1912 г. и умерла от поносов 28.И.1913 г., в записи о рождении которой ее родителей было впервые названо, как и положено, дворянами. Больше детей эта семья не рожала, видимо по причине очень тяжелых (следующих?) Родов у Марианны и проведенной ей тогда операции. Семья постоянно проживала в слободе Кривотин Колцкой, где ей принадлежали не только значительные земельные, но все же меньше чем 50 десятин, но также крупные лесные угодья.
Вместе с тем довольно состоятельный дворянин Люциан, как и его двоюродный брат, также дворянин Михаил (Людвикович), таки получил призыв в армию в первую мировую войну, имея уже вполне солидный возраст в 36 лет, и воевал на фронте, причем тоже далеко не на офицерской должности. Он попал из рядов той армии в немецкий плен, где и находился тогда несколько лет подряд.
В советское время в Люциана, не по случаю того, что он был дворянином, с началом массовых репрессий против кулаков, 5.ИИ.1930 г., было сразу отобраны землю и лес, а его самого было выселено из приграничной полосы, и в том же самом 1930 отослано «на перевиховування» к лесозаготовительной бригады, в Карпаты (?) Сейчас принципиально, исправным крестьянам все же иногда оставляли в те времена для пользования землю, после 1924 г. - максимум! - 15 десятин (или га), если она, конечно, в тех крестьян еще и была в наличии «до того». Летний Люциан быстро получил на тех тяжелых лесозаготовительных работах астмой, тяжело заболел и умер от астматической болезни в 1936 г., в возрасте 58 лет, на руках сына в г. Малин, и был похоронен ним на кладбище в с. Щербатов.
Во времена существования Российской Империи семья Люциана и Марианны вполне могла обеспечить (начальную и среднюю) образование и должное воспитание своего единственного отпрыска, по крайней мере так, как это тогда понимали в деревне (слободе), но второй сабель той образования видимо уже требовал от семьи значительных усилий и средств. Однако, согласно законам Российской Империи, сама имперская власть также должна была заниматься образованием и воспитанием детей своих военнослужащих-дворян. И не по этой самой случаю мог оказаться в рядах имперской армии уже достаточно пожилой дворянин Люциан - чтобы у его семьи появилась реальная возможность реализовать более существенную (среднюю) образование для сына.
Но как бы то ни было, но «в результате» десятилетний дворянин Иосиф Люцианович, правнук Франца Салезия, вместе с матерью, стал жить во времена плена отца в г. Малин, где и учился в гимназии. Во время того учебы он хорошо познакомился в той гимназии со своей одноклассницей Марией Яковлевной Пянкевич, родившаяся в 1905 г. Уже после того, как он закончил ту малинскую гимназию (а точнее - ее преемницу) и стал работать учителем, они поженились. Учительствовал Иосиф Люцианович в школах сразу двух деревень близ того м. Малин - Щербатов и Березов груди. В эти времена в его собственной семье появились на свет двое сыновей - первенец Анатолий, который родился в 1929 г., и Вадим, родившийся 4.ИИИ.1935 г.
Однако судьба до самого Иосифа Люциановича, а также к его семье и близких, оказалась удивительно жестокой. В 1936 г. он прячет сразу двух самых близких ему людей - отца и жену. А в следующем, 1937 г., от двух малолетних детей, которые уже остались без матери, забирают и их отца. Иосиф Люцианович был арестован, репрессирован и расстрелян 28.ХИИ.1937 г., в г. Житомире. Жестокость и звериная сущность советской «власти» не знала тогда вообще никаких границ.
С тех времен судьбой двух малолетних полных сирот занималась уже только их родная бабушка, которую в семье всегда именовали Марцелино. Она перебралась жить вместе с малолетними внуками снова в слободу Кривотин Колцкой. Несмотря на бурные времена борьбы советской власти с собственным населением, многолетние военные лишения и годы послевоенной разрухи, баба сумела вырастить обоих своих внуков.
Однако старший из них, Анатолий, все же умер еще молодым, только в возрасте 20 лет, уже в 1949 г.. Между тем злая судьба этого ответвления Рода таки прошла его младшего брата, Вадима Иосифовича, праправнука Франца Салезия, который жив до сих пор. Он женат на Анне Антоновне, 1936 г. рождения, и родил с ней троих детей. Вадим Иосифович сохранил самые теплые чувства к бабушке, которая взяла на себя все многолетние заботы о его и брата судьбу. Марцелина (Марианна) Едвардовна умерла в 1957 г., в возрасте 75 лет, и похоронена на кладбище с. Яменец. Однако похоронена она там именно под своим еще девичьей фамилией, а не как женщина «врага народа». Страшные то были времена, господа, согласитесь!

Альбина-Станислав (записанный в некоторых документах как Альбина-Гонората и дворянин, которым он же в действительности был, но не оформил себе той достоинства официально), холостяк 25 лет (т.е. 1883 рождения), взял 20.И.1908 г. брак с крестьянкой Каролиной (Марковной) Высоцкой, девушкой 18 лет, из села Каменные Горки, которое также входило в Лугинской волости, Овручского уезда. Ее родителями были Марк и Елена с Островским Высоцкие, а свидетелем при их венчании стал Петр (Теодорович) Нецевич. Таким образом супруги упомянутых родных братьев, Люциана и Альбина-Станислава, были между собой также близкими родственницами, сейчас двоюродными сестрами.
Но еще до этого события, в 1897 г., при первом всероссийском переписи населения, Альбина-Станислав, который имел тогда 14 лет, был записан как такой, что постоянно проживает вместе со своим старшим братом Норбертом-Павлом, в «семейной колыбели» рода - селе Барановка. В переписной лист уже было сказано, что он учился тогда грамоте дома, умел читать и считал своим родным языком польский [237].
Брак Альбина-Станислава и Каролины также был освящен в Ушомирская приходском костеле, где затем эта семья уже крестила своих детей, правнуков Франца Салезия - первенца, сына Петра, который родился и умер в один день, 6.И.1909 г., еще одного сына Франца, который родился 2.Х.1912 г., а также трех дочерей - Елену (родилась 1.И.1910 г.), Людвику (родилась 24.YИИИ.1911 г.) и Альбину (родилась 5.YИ.1914 г.). Две из этих дочерей однако вскоре умерли: Альбина 21.ИY.1915 г., от неизвестной болезни, а Лена еще 9.ИИ.1915 г., от воспаления лоханок.
Родители совсем не спешили крестить своих последующих детей сразу после их рождения. Этот обряд всегда происходил с ними в том далеком костеле лишь через 10 - 30 дней, в зависимости от времени года, когда и ребенок у этих родителей появлялась на свет. Возможно такое имело место в этой семье по той причине, что в случае с Петром ею были нарушены абсолютно все (реальные) сроки тех «событий присоединение к религии», по крайней мере в метрических записях о них, поскольку физически сделать подобное было просто невозможно. Потому в обе стороны к тому Ушомирская костела было под 100 км тех еще (лесных) дорог, а часовня там умерла, скорее всего, в 1887 г..
Полное отсутствие каких-либо метрических данных за начальные годы советской поры не позволяет найти записей о
Ницевич Семена Альбиновича, 1917 г. рождения,
из села Каменные Горки. Он пропал без вести
еще в 1941 г., в самом начале войны,
имея всего только 24 года.
Но этот, скорее всего молодой, сын был в семье Альбина-Станислава и Каролины не последним ребенком. Воспоминания нынешних потомков свидетельствуют о том, что в ней родилась еще по крайней мере одна дочь, снова названая родителями Еленой, которую они таки смогли вырастить. Женившись, эта Елена жила после войны некоторое время в родном селе своей матери - Каменной Горке. Она родила в этом браке троих детей и имела многочисленных внуков. Однако о судьбе всех остальных детей Альбина-Станислава и Каролины нынешним потомкам уже ничего не известно.
Семья Альбина-Станислава еще во времена Российской Империи перебралась жить из слободы Кривотин Колцкой, расположенной среди сплошных болот, в родную деревню жены, каменных горок. Там она обосновалась на так называемой «Альбиновий точке» - небольшом (сухом) каменном холме поблизости от того села. Во времена, предшествовавшие коллективизации, Альбина-Станислав порозпродував и пороздарював почти всю свою немалое добро, а некоторую остаточную часть его передал в колхоз, куда поступил добровольно. В собственной его семье «на хозяйстве» остался тогда только одна корова.
Видимо Альбина-Станислав хорошо сориентировался в «советской действительности и ее перспективах». Вместе с тем его семья не бедствовала, потому что в те времена происходила постоянная контрабанда различных товаров из соседней Польши, граница с которой проходил всего в нескольких десятках километров от слободы Кривотин Колцкой. В результате какого недосмотру (?) Альбина-Станислав однажды таки попался на этой контрабанде, был арестован, и 9 месяцев находился в (предварительном) заключении в тюрьму. Однако исчерпывающих свидетельств против него действующий тогда власти собрать не удалось, поэтому, учитывая его добровольном вступлении в колхоз, а также необходимость сооружения на «Альбиновий точке» великого дота пограничной полосы обороны, семью Альбина-Станислава просто выселили. Сначала в Днепропетровскую область, которая существенно знелюдилася в результате жестокого голодомора 1932 - 1933 годов, а впоследствии и его, переселенческая, местность превратилась в земле Херсонской области.
Из Херсонской области видимому и был призван в ряды армии Семен Альбинович, еще в самом начале второй мировой войны, поскольку другие Нецевичи, проживавших в Житомирской области, попали в ряды той армии лишь в январе 1944 г., когда эта местность была освобожденной от немецкой оккупации. Когда именно, и конкретно где, завершилась жизнь Альбина-Станислава и его жены Каролины - еще не выяснено.
Станислав (которого также писали дворянином, хотя официально этой достоинства он не получал), холостяк 28 лет, взял 9.ИИ.1914 г. брак с крестьянкой Камилиею (Филлиповною) Зализко, девушкой 20 лет, происхождением из слободы Кривотин Звягельский, и произошло это через 10 лет после того, как подобное событие произошло в жизни его брата Люциана. Ее родителями были Филипп и Франциска с Суходольский Зализко (в метрическом записи - Желизко и Желизко). Таким образом все три жены трех указанных братьев оказались между собой кровными родственницами, причем двое из них даже происходили из одного Дома.
Брак Станислава и Камилии был освящен, а затем они уже крестили своих детей, как и две другие указанные выше семейные пары, в Ушомирская приходском костеле. Двух первых дочерей Станислав с женой родили еще в Российской Империи - Альбину 14.IY.1915 г., а Теофилию 22.ИХ.1916 г.. Сын Иван появился у них уже в конце 1917 г. и еще мог считаться дворянином, а затем в семье появлялись на свет дочери: Аделия (родилась в 1921 г.), Розалия (родилась 1923 г.), Антонина (родилась 8. ИИИ.1925 г.) и снова Теофилия (родилась 1930 г.). Таким образом старшая их дочь по имени Теофилия, уже умерла в этом году, то есть произошло такое с ней еще в детстве. Быстро ушла из мира и самый младший ребенок этой семьи, сын Альбин, который родился в 1931 г. - он скончался еще в совсем раннем детстве.
Эта семья также была отселены в 1935 г. в с. Новая Трофимовка, Ивановского района, в те времена еще Днепропетровской области. Там, 15.YИ.1938 г., Станислав Станиславович был арестован и заключен в Мелитопольской тюрьмы. Его хотели сделать тогда (еще одним) «участником контрреволюционной повстанческой шпионской организации, заложенной польской разведкой», будто с общей численностью действующих лиц в 12 человек.
Перечень предъявленных ему обвинений был достаточно стандартным и над ним никто тогда вообще не задумывался - «поношение, на все и обо всем, националистическая пропаганда, вербовка, подготовка восстания, чтобы восстановить (?) Фашистское правления в Украине» и т.д. И кажется численность вражеской организации аж в 12 человек выставляла в «плохом свете» деятельность органов НКВД на юге Украины, сейчас Станислава Станиславовича уже через неделю с той тюрьмы освободили, а его дело вообще прекратили, официально, рассматривать уже 1.ИИ.1939 г. . При этом совершенно не учитывая, что, возможно просто в общем списке «врагов народа», 3.Х.1938 г., «тройкой» Управления НКВД Днепропетровской области ему, якобы, было определено наказание вплоть в 10 лет исправительных лагерей. Более однако, несмотря на такое (протокольное) определение того наказания, Станислава Станиславовича к уголовной ответственности, неизвестно за что и о чем, уже, к счастью, никогда те органы не привлекали [238].
Единственный мужской потомок Станислава, и чисто формально дворянин, сын Иван, правнук Франца Салезия, умершего 17.YIII.1978 г., в возрасте 61 года, был женат на Антониной (Степановной) Островской, которая родилась 15.IY.1922 г Они имели двух сыновей, Виктора и Николая, а также двух дочерей, Антонину и Станиславу. Именно с этими внучками, в с. Ново-Васильевка, Бердянского района, Херсонской области, доживала свой век Камилия Филлиповна Нецевич. Она умерла 1982 г., в возрасте 88 лет, и похоронена на кладбище этого села.
Станислав Станиславович умер 18.И.1954 г., в возрасте 68 лет, и похоронен семьей на кладбище с. Яменец. Однако в метрической книге Ушомирская костела, возле записи о его рождении, существует (почему) ЗАГСьовий предписание относительно выдачи ему паспорта, согласно которому это лицо, будто, прожила значительно длиннее возраст. Поскольку тот (свой?) Паспорт Станислав Станиславович получил, якобы, вплоть 19.ИИИ.1965 г., т.е. в возрасте 79 лет [90].

Юлиан-Станислав (вообще записан мещанином), холостяк 22 лет (т.е. 1887 рождения), вступил 17.И.1910 г. в брак с крестьянкой Павлиной (Мартыновной) Красновской, девушкой 18 лет, из слободы Кривотин Колцкой. Ее родителями были Мартин и Каролина из Ренкас Красновские, а свидетелем их брака стал Люциан Нецевич. Через полтора года свидетель брака его брата, Альбина-Станислава, Петр Теодорович Нецевич, также взял себе жену из этого Дома, а именно родную сестру Павлины, Эльжбету.
Не исключено, что эти сестры имели еще и двух братьев, крестьян Лугинских, Николая и Викентия, крестниками детей в семьях которых выступали в свое время Люциан и Юлиан-Станислав. Таким образом, отношения братьев Станислав-Гоноратовичей и других членов Рода Нецевичей с этим Домом все время были на удивление тесными, а брак Юлиана-Станислава и Петра с родными сестрами те отношения только «закрепил».
Брак Юлиана-Станислава и Павлины был освящен, а в дальнейшем они уже крестили своих детей, как и три предыдущих семейные пары, в том же Ушомирском приходском костеле.
Таким образом, все братья Станислав-Гоноратовичи и жены были прихожанами именно этого костела. Своего первого ребенка Юлиан-Станислав и Павлина родили 18.IХ.1910 г., но этот их первенец, сын Антонин, умер от скарлатины уже 29.ХI.1911 г.. Последующий ребенок, сын Павел, родился 23.I.1912 г.. А уже 17.II.1914 г., в возрасте всего лишь 27 лет, от чахотки, умирает сам Юлиан-Станислав [90]. Как свидетельствует метрический запись «о смерти», он оставил после себя жену Павлинe и сына Павла.
Вместе с тем на кладбище в с. Яменец вдова по Юлиану-Станиславу, умершая в 1980 г., в возрасте 90 лет, похоронена в одной могильной ограды с Нецевич-Козак Альбиной Юлиановной, которая якобы родилась в 1918 г., согласно надписи на ее могильном кресте. Конечно, это не так, и упомянутый посмертный ребенок Павлины должна появиться на свет еще в 1914 г., но метрических записей о его рождении найти не удалось.
Альбина и Павел постоянно проживали в слободе Кривотин Колцкой, где последний получил свой паспорт 11.YIII.1932 г. Кому-то из них 5.II.1938 г. было выдано на руки свидетельство о смерти отца. Альбина умерла через год, в 1939 г., а все следы Павла, после того как он получил еще один паспорт 14.III.1941 г., вообще потерялись и никакой информации о нем нет
.

Станислав-Гонората не дожил до своего 60-летнего возраста, хотя еще был жив в 1889 г. и выступал тогда восприемниками. Уже в 1892 г. его жена, Людвика, вспоминается, как вдова, и живет она в то время в слободе Кривотин Колцкой. Там Людвика выкупает для себя и детей, у помещицы Людвики Сильвестривны Ригельськои, на ее даче при той слободе, отдельный надел земли в вечное оброк. Тот земельный надел был общей площадью в 26,5 десятин, из которых только 2,1 десятины были пахотным грунтом. Надел имел треугольную форму и включал в свой состав 13 десятин сенокосов и еще 10 десятин леса. Полную оплату этой покупки, с помощью ссуды банка, Людвика провела 2.YИИИ.1893 г. [284].
Людвика умерла 8.И.1906 г., в г. Радомышле, и погребена там на приходском кладбище местного костела [290]. Ей исполнилось тогда 60 лет, но в записи о смерти возраст ее был указан в 70 лет, возможно чтобы усилить определения причины смерти - «от старости». Людвика была названа в том записи прихожанкой Вишевичеського римско-католического костела, Радомишлевського деканата, т.е. она таки уже покинула по тем временам (влагу) слободу Кривотин Колцкой, получив достоверно на своей родине некий (земельный) наследство по собственным родителям.


Вместе с тем при выполнении этого исследования возник вполне частный случай, а именно - сыном кому приходится некий
Нецевич (он же - Ницевич) Петр Михайлович,
1919 рождения, происхождением из с. Кривотин.
Этот человек, записанный в «Книге памяти Украины» по Житомирской области дважды, под обоими этими фамилиями, был призван в ряды Советской армии в январе 1944 г., поставь в ней рядовым солдатом и погиб в июле 1944 г., в возрасте 26 лет. Место захоронения его неизвестно.
Нынешние потомки по Михаилу Людвикович и Францизци утверждают, что такого ребенка в их семье не существовало. Действительно, даже те имена, которые эта брачная пара давала трем своим сыновьям, «совсем из других святцы», чем имя Петр. Между тем в гражданских документах, которые сохранились, не существует, пока, никаких указаний на семью в слободе Кривотин Колцкой, в которой этот Петр мог бы родиться на свет. Другие нынешние потомки за него также ничего вспомнить не могут.
Между тем выяснение его семьи, безусловно проживала именно в с. Кривотин, «выводят» на неизвестную до сих пор в этом исследовании лицо Рода Нецевичив, житель слободы Кривотин Колцкой, с именем Михаил, который мог родиться там около 1890 г.. Но никаких конкретных воспоминаний о таком лице все нынешние потомки Рода также не имеют, отсутствуют за нее и любые записи в метрических книгах Ушомирская и Барашивського костелов. А в самой той слободе, окресом Пасхального болота, где впоследствии, после организации в Империи, в начале ХХ века, системы отдельных хуторов и отрубей, поселились жить (все) семьи первой линии Рода Нецевичив, вообще не существовало дома, где бы и лицо на (трете!) имя Михаил могла проживать.
Это лицо обычно никак не могла быть описанным ранее Михаилом Григорьевичем, рожденным в 1887 г., поскольку у того уже был один сын по имени Петр, рожденный им еще в 1912 г.. В 1919 г., когда Михаил Григорьевич имел уже 32 года, этот его сын Петр был живым, и его дальнейшая судьба в этом исследовании вполне выяснена.
Михаил Григорьевич целом имел (только) трех сыновей, и следующими за тем первенцем Петром были у него Александр и Тофиль. Кроме того, отцом того неизвестного Михаила не мог быть и сам Григорий - семьи двух детей на одно и то же имя вообще не крестили, если только они не были у них незаконнорожденными (да и тогда их крестили только Иванами), потому этом безусловно обязательно должны предотвратить как православный батюшка, так и римско-католический плебаний.

Значительно сложнее определиться с происхождением другого беспрекословно существовавшего лица - Ницевича (в оригинальной записи Ницевил) Игнатия Николаевича, 1918 г. рождения. В том случае, если считать местом его рождения слободу Кривотин Колцкой, в конечном счете придется почти слово в слово повторить все то, что написано выше в отношении Петра Михайловича, 1919 г. рождения. Заменив только имя (отца), Михаил, по имени Николай. Сейчас в обоих случаях, и о таком следует постоянно помнить, нынешние потомки первой линии Рода об указанных двух людях абсолютно ничего вообще никогда не слышали и не знают.
Между тем это лицо вполне может походить уже со второй линии этого Рода, потому что там в семье Александра Владиславовича Нацевич и Брониславы с Шавирских, 13.ХИИ.1893 г., был рожден сын, названный ими Николаем, который, согласно исповедных росписей Новоградволинського костела, безусловно оставался живым в 1917 г. [257]. Однако подробности жизни этого Николая Александровича выяснить пока не удалось и поэтому его родство с тем Игнатием также остается, пока, под вопросом.

В завершение этого раздела исследования есть смысл вернуться к позапрошлым событиям в семейной жизни Рода Нецевичей.
А именно, вспомнить как в этом Роду его члены в те давние времена два раза называли сразу нескольких малышей мужского пола в честь тех людей, благодаря действиям и усилиям которых Род дважды (официально!) подтвердил свое благородство и получил для своего пользования аж два герба, сначала в великом княжестве Литовском, а затем в Речи Посполитой.
Многолетние действия в направлении подтверждения благородства Рода Николая Франц Салезиевича, уже на новейшей родине этого Рода, а именно на территории Российской Империи, тоже привели к такому же, как и в былые времена, выдающемуся общественному событию - благодаря им Род был официально утвержден, третий раз, во дворянстве уже этого государства. Конечно, Род, который еще в XIX в. помнил древние события своего родового объединения с князьями Ружинскими и свою собственное благородное достоинство в прошлой родине - Речи Посполитой, должен был каким-то образом, и безусловно желал, определить выдающуюся роль обозначенного лица (Николая Франц Салезиевича) в получении этим Родом уже русского дворянства.
Подобное определение его роли таки произошло, причем уже вполне «традиционным» для этого Рода способом, потому что Николай Людвикович, Николай Фокович, Николай Григорьевич и, наконец, Николай Иоаннович, сын самой Розалии Николаевны, появились на свет, один за другим, именно в последнее десятилетие XIX в. Не исключено, что таким образом в Роду почтили уже только саму память о Николае Франц-Салезиевиче, однако полное отсутствие метрических записей о смерти Ушомирскго приходского костела за последние 40 лет прошлого века не позволяет утверждать такое вполне конкретно. Вместе с тем почему-то именно с этого века в разных семьях этого ответвления Рода детям давали (только) другие имена - Григорий, Михаил и Василий, даже и в семье самой Розалии Николаевны.


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Франц-Салезий (рус.)
СообщениеДобавлено: 16-12, 17:48 
Не в сети

Зарегистрирован: 16-12, 16:57
Сообщения: 2
"Его жена по имени Мария Евмиивна, 1884 г. рождения, была дочерью литовского банкира, имела вполне «понятно» для этого Рода литовское"
К сожалению /или к счастью/ Евмин Родионов был совсем не банкир, а отставной солдатский чин и имел четырех дочерей - слишком гордых и своенравных, чтобы рассказывать об истинном происхождении. Все знаю по рассказам бабушки, их старшей дочери Елены, имею на руках паспорт самого Евмина из Ковенской губернии Росии /каунасс/


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Франц-Салезий (рус.)
СообщениеДобавлено: 28-01, 02:37 
Не в сети

Зарегистрирован: 28-01, 02:15
Сообщения: 2
Между тем это лицо вполне может походить уже со второй линии этого Рода, потому что там в семье Александра Владиславовича Нацевич и Брониславы с Шавирських, 13.ХИИ.1893 г., был рожден сын, названный ими Николаем, который, согласно исповедных росписей Новоградволинського костела, безусловно оставался живым в 1917 г. [257]. Однако подробности жизни этого Николая Александровича выяснить пока не удалось и поэтому его родство с тем Игнатием также остается, пока, под вопросом.

Что касательная Николая (судя по дате рождения, имени и отчества совпадает с моим пра-дедом) родившийся в Киевской губернии 13.12.1983 г.. Про него есть мало информации но известно что он был расстрелян 17.11.1937 г. попавший под репрессии и реабилитирован в 31.03.1965г. есть так же некоторые документы, в частности трудовой список, личная книжка запасного рабоче-крестьянской красной армии, посвидка головы сельской рады и посвидка Базелийского районного исполнительного комитета, есть все в фотография по необходимости могу выложить фото


Вернуться к началу
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 4 ] 

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 0


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения

Найти:
Перейти:  
cron
Powered by Forumenko © 2006–2014
Русская поддержка phpBB