Автоперевод (гугл) на русский.
---
Ответвление первой линии Рода от Франца Салезия.
Слобода Кривотин Колцкой.
По какой случаю конце XIX в. римско-католическая часовня в слободе Кривотин Колцкой или поблизости от нее, был ликвидирован.
За последние 20 лет тому столетия случилось уже с каждой второй часовней Луцко-Житомирской епархии, однако их оставалось тогда в ней еще довольно много [223]. Видимо именно по случаю ликвидации этой часовни и ограничения функций «передвижного алтаря» выполнения надлежащих религиозных обрядов жителями той слободы был перенесен, по крайней мере в отдельных случаях, непосредственно к довольно далекого Ушомирская (а затем, частично, и к более близкому Барашивського) приходского костела, именно в пределах прихода (или хотя досягаемости) которых и слобода находилась. Так в метрических книгах Барашивського приходского костела существуют отдельные записи о проведении там обрядов крещения детей, родившихся именно в с. Кривотин.
Документы Ушомирская приходского костела о рождении, а раньше и о браках, в Житомирском архиве почти полностью сохранились, начиная этот отсчет с 1863 г. [88,89,90]. Существуют там также все метрические документы и исповедные росписи Барашивського приходского костела, начиная с момента его открытия в 1911 г. [83]. Это позволяет продлить документарное исследование родословной первой линии Рода Нецевичив в слободе Кривотин Колцкой на следующее поколение этого рода, которое появилось на свет в часовой период конца XIX и начала ХХ в .. Преимущественно это было уже поколение отдельных (поздних) внуков и (численных) правнуков, и все такое, по Францу Салезию.
Вместе с тем этим исследованием таки существенно мешает полное отсутствие каких либо документов долгие годы подряд существовавших в этой отдаленной местности филиалов различных костелов и их часовен, и даже самих тех приходских костелов (Пулинського - с 1860 г., Веледницького - с 1875 г., а также многих других). Однако (метрическая) документация костелов и православных церквей из фондов государственных архивов после государственного переворота 1917 г., за все последующие времена, вообще полностью исчезает, поскольку их священнослужителям с весны 1919 г. новой властью было запрещено вести метрические записи о матримариальни события из жизни ( уже тогда предназначенных быть неверующими) граждан новой страны.
Поэтому по крайней мере за следующие после переворота 5 лет записи «актов гражданского состояния» в новообразованной стране еще практически вообще не проводились, а для сего их личного учета новой властью было еще только «запланировано» создать специальные государственные учреждения - ЗАГСьы. Но от тех революционных планов к реалиям их создания пролегли в те далекие времена долгие годы полного отсутствия у многих граждан новой страны вообще любых официальных метрических документов.
Замену старинным метрическим церковным записям должна составлять сама документация тех ЗАГСьив, однако даже в «выборочном варианте» она существует сейчас только при каких-то четыре года с 16, пока только до 1933 г. включительно, по крайней мере по тем местностям нынешней Житомирской области, где когда жили потомки Франца Салезия. При этом вообще «выборочный» характер документации ЗАГСьив указанных местностей следует из того, что при их просмотре вполне определенно состоит удивительное впечатление о подавляющем заселенность их только (более законопослушными?) Немцами. Тому свидетельство об истории жизни отдельных семей упомянутых выше внуков и правнуков Нецевичив в ХХ в. главным образом пришлось «искать» уже только в воспоминаниях их нынешних потомков, доживших до XXI вв
Главным законом (института), который определял, юридически, статус внебрачного ребенка в Речи Посполитой, а затем и в Царстве Польском, после его вхождения в состав Российской Империи, было признание таких детей своими (кровными) со стороны их родителей. Таким образом родители давали своим внебрачным детям возможность иметь те же права, которыми постоянно пользовались все законно рожденные лица. Лишь доля наследства тех внебрачных детей за родителями была меньше, чем у их же законно рожденных детей.
Согласно законам Российской Империи, потомственный дворянин (мальчик) беспрекословно передавал свою дворянскую достоинство собственным детям, как мужского, так и женского пола. Однако внебрачные дети, рожденные в этой Империи от лиц привелигерованого состояния, не получали в ней тех прав и привилегий, предоставленных их родителям. Даже при надлежащем признанию родителями тех внебрачных детей своими собственными кровными отпрысками. Вместе с тем их юридическое узаконивание последующим браком между родителями допускалось, однако официально такое узаконивание приобрело силу в Российской Империи только после принятия закона от 12.ИИИ.1891 г.. Лишь в случае последующего брака, и уже после вступления в действие того закона, внебрачные дети в Российской Империи могли возникать, и получали законное право писаться, дворянами.
То есть не только дети Франца Салезия, а также его внуки, правнуки, и все такое, после решения Императора, принятого в 1860 г., навсегда встали дворянами Российской Империи. Однако официально дворянская достоинство потомков потомственного дворянина, с выдачей им «на руки» принадлежащих (дворянских) документов, оформлялась в Империи только через соответствующее постановление или указ дворянских депутатских собраний губернии, к которой было приписано тому потомственного дворянина. Этот процесс, с подачей соответствующего заявления, написанного обязательно на «подходящей» бумаге, которая должна была стоить вполне определенную сумму, а также с надлежащим оформлением всех подтверждающих это «желание получить благородство» документов (свидетельство о браке, метрики, свидетельства 12 человек -дворян и т.д.), иногда был довольно таки долговременным и изнурительным, во всех смыслах. Требовал от заявителя неоднократного «контакта» с бюрократическими канцелярскими «столами» тех дворянских депутатских собраний, и нескольких поездок из сельской местности в (дальнего по тем временам) губернского города.
Между тем самым дворянам-земледельцам (и даже только землевладельцам), которые не рассчитывали в своей жизни в нечто более «достойное», чем постоянная сельскохозяйственная деятельность на своей собственной земле, было совершенно все равно есть ли у них «на руках» официальная документация о дворянскую достоинство - привилегии крестьянской лица она никаким образом не увеличивала. Поэтому довольно часто становилось так, что отец-дворянин официально оформлял дворянскую достоинство лишь части своих потомков, старших по возрасту, после чего уже не возвращался к этому делу. Сейчас другая часть его потомков, младших по возрасту, часто оставалась уже «без фундамента».
Конечно, в свое время, достигнув совершеннолетия, и даже и раньше, потомки «без фундамента» могли сами обратиться с заявлением в дворянских депутатских собраний губернии и официально оформить через них свою дворянскую достоинство, но делалось такое ними не очень часто. Поэтому отдельные ответвления дворянского рода из сельской местности, по той или иной реальной возможности, часто становились в те времена, или хотя именовались, просто мещанами и даже крестьянами. Однако они все равно, безусловно, оставались при этом членами дворянской сообщества и имели все соответствующие дворянские права, сейчас - судебные. Потому согласно законам Российской Империи дворян прочь всей Малороссии были судить только по тем законам, которые были отмечены еще Литовским уставом.
В этом разделе проведена разведка жизни дворянской сообщества первой линии Рода Нецевичив по детям Франца Салезия, которые постоянно проживали, с середины XIX века, в слободе Кривотин Колцкий и еще нескольких селах окрест нее.
При этом в начале этой разведки необходимо отметить, что поскольку никаких свидетельств о судьбе двух его дочерей, Екатерины и Агнишкы, кроме самого факта их существования в этом мире и лет их рождения, не существует, то и рассматривать жизнь этих двух людей вообще не имеет возможности .
Единственная не законнорожденных дочь дворянина Николая , старшего сына Франца Салезия и Розалии с Малишевский, Розалия, которая получила в обряде своего православного крещения имя Евфросиния, совсем не повлиял на жизнь дворянской сообщества первой линии Рода Нецевичей. Потому что сам он той «дворянской достоинства» вообще не имела, поэтому дети, появившиеся на свет в результате ее брака - ее также не получили. Кроме того, согласно законам Российской Империи, даже дворянки не могли передавать свою дворянскую достоинство собственным детям, если она отсутствовала в их мужа. Такая передача прав собственного дворянства сыновьям была предусмотрена только законами предыдущей на украинских землях государства, Ржечи Посполитой, для женщин с Дома seniora.
В этом случае, еще и за отсутствием собственной «дворянской достоинства» в Розалии Николаевны, все было именно так, как и предсказывали это законы Российской Империи, несмотря на довольно существенные достатки мужа Розалии - крестьянина Иоанна Герасименко, который жил неподалеку, в селе Непознаничи , и имел там довольно высокие для этой лесостепной местности достатки: 32 десятин земли, большой сад, дом и все такое прочее. В этом браке Розалия Николаевна родила 11 детей и ее семья смогла вырастить восемь из них. Конкретнее об этих детях Розалии Николаевны речь пойдет ниже. Сейчас, конечно, все эти дети стали уже правнуками Франца Салезия.
Видимо помехой брачным отношениям ее отца, Николая, созданию им семьи и рождению «законных» детей, встал то, что начиная еще с сороковых годов XIX века он являлся резидентом слободы Кривотин Колцкой. Нарушение полового демографического баланса, которое наступило в этой местности после голодомора 1848 г., и холерной эпидемии 1849 г., потребовало многих лет для надлежащего исправления той досадной демографической ситуации. Поэтому уже при отсутствии у отдельных лиц мужского пола упомянутых выше «поездов к миграции» это иногда завершалось тогда именно таким образом - вообще отсутствием у них (законных) семей.
Отец Николай уделял единой своей дочери очень много внимания. Она получила надлежащее образование, умела читать и писать, и владела несколькими языками, в том случае польском, которую считала родной. Отец перевел дочери все, что тогда еще сохранилось, в устной форме, по родословной своего собственного Рода, т.е. рода бояр-шляхты (дворян) Нецевичей. Затем Розалия Николаевна передавала все это собственным внукам, но поскольку сама жизнь в первой половине ХХ в. встал слишком тяжелым и «беспокойным», то вся и родословная информация осталась в тех внуков также лишь в ее изусний форме. Но именно из этих рассказов старших внуков Розалии Николаевны еще в шестидесятые годы ХХ века впервые были услышаны фамилия (никому вообще тогда неизвестных) князей Ружинских, даже о существовании которых, а тем более об их близости с Родом Нецевичей, не существовало тогда никаких объективных свидетельств.
Год смерти самого Николая остался для его нынешних потомков пока неизвестным, но произошло это печальное событие безусловно уже в последнее десятилетие XIX века, т.е. он прожил на этом свете около 70 лет. Надлежащими комментариями о его смерти, а также о «исторические последствия» ее для этого ответвления Рода, закономерно завершуватимеся этот раздел разведки.
Наиболее загадочным на это время остается судьба дворянина Ивана , второго сына Франца Салезия и Розалии. В метрических книгах Ушомирская приходского костела, Овручского деканата за (отдельные) Сорока и пятидесятые годы XIX века никакого упоминания о нем, как сейчас и о всех других его братьев, нет. Отсутствуют такие упоминания и в (ежегодных) документах этого костела, начиная их отсчет с 1863 г.. В общем все это позволяет сделать вывод, что в слободе Кривотин Колцкой, которая находилась среди сплошных лесов и болот на самом западной границе Ушомирская приходы, религиозные обряды, по крайней мере в XIX веке, выполнялись ее жителями только в местной часовне или в «передвижном алтарем» , никаких документов от которых в государственных архивах не осталось.
В результате сейчас, при исследовании родословной этих Нецевичив, по временной промежуток конца позапрошлого века, приходится уже опираться только на воспоминания нынешних потомков, а также те не слишком многочисленные документы, тем потомкам удалось каким-то чудом сохранить. Некоторые дополнительные генеалогические свидетельства дают, кроме того, еще и архивно-следственные дела о тех жестоких репрессиях, которые произошли в тридцатые годы ХХ века отношении отдельных лиц из Рода этих Нецевичив.
Именно согласно тех воспоминаний нынешних потомков в указанный выше период конца XIX в. в слободе Кривотин Колцкой были рождены, и жили там некоторое время, четыре человека мужского пола с первой линии Рода Нецевичей, родовые отношения которых с Францем-Салезия удалось таки «вычислить», при этом опираясь конкретно именно на упомянутого выше Ивана Франц Салезиевича и его (неизвестное) семью. Родные братья, Михаил и Николай Григорьевич, а также двое других родных братьев, Николай и Василий Фокович, как будет показано далее, приходились том Ивану уже само внуками, а Франц Салезию правнуками.
Само их существование безусловно свидетельствует, что в середине XIX в. в слободе Кривотин Колцкой появились на свет по крайней мере двое потомков по первой линии Рода этих Нецевичей, внуки Франца Салезия - Фокий и Григорий. Сейчас эти два человека, безусловно потомственные дворяне, так же никогда и не получали, официально, своей потомственной дворянской достоинства в Российской Империи. Никаких документарных записей об их рождения и браки найти также не удалось, и поэтому, кроме существования вышеупомянутых многочисленных потомков, об их своевременное появление на свет вообще абсолютно ничего не говорит. Вместе с тем, как оказалось, родителей тем двоим - Фоки и Григорию, вполне вероятно можно «вычислить».
Поскольку судьба, и семьи, двух постоянных жителей слободы Кривотин Колцкой, братьев Николая и Людвига, определенные, оба из них на роль тех родителей «не годятся». Последствия родственных «поездов к миграции» молодого из братьев, Станислава-Гонората, также определены вполне определенно. Этот Станислав-Гонората, наконец, в середине XIX в. вернулся жить в «семейного гнезда» в село Барановка, которое было оставлено в потомок именно ему, как самому молодому, где и смог создать семью. Поскольку в конце ХIХ в. значительная часть этой семьи, оставив после его смерти имение в селе Барановка на старшего ребенка, перебралась жить в слободу Кривотин Колцкой, то полный ее состав и судьба отдельных лиц также достаточно хорошо определены. Наконец еще один из братьев, Франц, женат с Еленой, оставил по себе в той слободе только единственного отпрыска - сына Теодора. Таким образом эти оба брата на роль родителей тем двум, Григорию и Фоки, также никоим образом «не годятся».
То есть «свободной личностью» на роль их, уже таки единственного на обоих, отца, остается только один из пяти братьев Франц Салезиевичив, а именно упомянутый выше Иван. Таким образом те двое, Григорий и Фокий, как оказывается, безусловно которые были между собой родными братьями.
Вместе с тем из «упоминаний о жизни в слободе», которые остались в нынешних потомков Розалии Николаевны, 1873 г. рождения, последняя росла у своего отца, вместе и рядом, со своими не очень многочисленными по тем временам в той слободе, и сейчас немного старше нее, тремя ее близкими родственниками - двумя двоюродными братьями и одной двоюродной сестрой, т.е. ее кузенами. Жители этой слободы Вышеизложенные Фокий и Григорий, рождение которых приходится именно на шестидесятые годы XIX века, как раз отвечают за всеми родственными (сельскими) и временными признаками тем двум мужским лицам (двоюродных) родичей, которых запомнила, с которыми общалась, еще даже перед второй мировой войной, и которых вспоминала потом своим потомкам Розалия Николаевна.
Но это могло иметь место лишь в том случае, если их (единым для обоих!) Отцом таки действительно был именно Иван Франц Салезиевич. Этот человек определенно был в живых в 1857 г., когда его старший брат подавал последний заявочный пакет документов от всех членов первой линии Рода к «столу» дворянских депутатских собраний Волынской губернии, да еще 28.YИИИ.1859 г., как засвидетельствовал такое для всех 9 кузенов житомирский уездный предводитель дворянства. Безусловно, что он также оставался живым в 1860 г., когда Император предоставил этим 9 лицам двух ответвлений первой линии Рода Нецевичив их (российскую) дворянскую потомственные достоинство [71]. То есть определенный Иван Франц Салезиевич прожил в то время еще только 35 лет и вполне таки имел возможность не только успеть создать собственную семью, но и родить в ней себе целую кучу детей.
Таким образом эти родные братья, Фокий и Григорий, которые согласно воспоминаний Розалии Николаевны еще имели сестру по имени Франциска, которая, как оказалось, родилась уже после них, в 1870 г., в результате определяют, в общем все трое, отдельную ветку этого ответвления Рода по рассматриваемом выше дворянину Ивану Франц Салезиевичу. Однако никаких свидетельств самой его семью, годы рождения в ней тех двоих сыновей и вообще о каких-либо дальнейших событиях из жизни самого того Ивана Франц Салезиевича нет.
Таким образом лишь воспоминания Розалии Николаевны позволили приподнять завесу над семейной жизнью этой конкретной личности и позволяют сделать вывод, что дети у того Ивана появились на свет довольно поздно, в его уже вполне почтенном возрасте, близком к 40 - 45 лет. Никаких свидетельств по семьи Григория и Фоки, кроме самого факта рождения у каждого из них по крайней мере двух сыновей, также нет. Отсутствуют документарные свидетельства и о каких фактах из семейной жизни тех двух братьев, кроме единого устного свидетельства относительно встречи Розалии Николаевны с двумя своими «братьями», весьма преклонного возраста, накануне второй мировой войны, в г. Киеве. Все общение этих трех лиц между собой происходило тогда исключительно на польском языке.
Конкретными, и единственными кандидатами на роль тех «братьев» преклонного возраста были в Розалии Николаевны только те двое - Григорий и Фокий. То есть, оба эти братья Ивановичи прожили по крайней мере по 80 лет и до спецпоселение, даже только на юг Украины, в 1935 г. высланы не были. Учитывая, что в назначенные времена в слободе Кривотин Колцкой остался жить со своей семьей уже только один Михаил Григорьевич, они видимо жили там вместе с ним. Однако насколько действительно тесными и постоянными были родственные связи между всеми тремя обозначенными выше лицами - неизвестно.
Село Веровка находилось тогда (да и находится сейчас) буквально рядом, менее чем за километр, от деревни Непознаничи. В этом селе Веровка все времена жила очень многочисленная семья (прошлых) шляхтичей, а в конце XIX в. уже просто мещан, по фамилии Напольськи. Один из них, Иосиф Напольський, взял себе в жены, в начале 1885 г., дворянку Анну с Венгловский, 1866 г. рождения, родом из слободы Кривотин Колцкой, и их семья потом постоянно жила в той деревне Веровка [254]. Своего первого сына, Эдварда, эта брачная пара родила уже 21.ХИИ.1885 г., а появление на свет второго, Франца, состоявшейся в них 25.Х.1887 г.. Затем в этой семье были еще минимум три дочери: Валерия, родившаяся 20.ИY.1890 г., Михалин, родившаяся 3.ХИ.1892 г., и Розалия, родившаяся 4.ИХ.1895 г. [282].
Другое лицо с этого Дома, Александр Напольський, 1863 г. рождения, возможно брат Иосифа, женился в 1886 г. на Анели с Савицких, и также стал жить со своей семьей в том селе Веровка. Там в этой брачной пары, 30.ИИИ.1887 г., родился первый ребенок, дочь Елена.
Вполне вероятно, что Розалия Николаевна имела подружку в слободе Кривотин Колцкой не одну кузену-ровесницу Франциску, но также постоянно общалась там и с другими, сейчас более летними девочками, и также имела их за своих подруг. Поэтому проведать новорожденного сына старшей подруги, Анны Венгловский, всего только за каких-то 20 км, не могло тогда появиться для молодой девушки какой серьезной проблемой. Видимо именно на тех провидинах новорожденного Франца Напольського Розалия Николаевна и познакомилась со своим суженым, Иоанном Герасименко, богатым крестьянином из соседнего с той Веровка села Непознаничи, имевший тогда уже 22 года. С новым свадьбой не замедлили, ибо церковные законы в те времена такой довольно ранний брак в Украине полностью позволяли, и в результате в семье еще совсем тогда молодой Розалии, 15.ИХ.1888 г., уже появился на свет ее первенец, сын по имени Михаил.
Видимо Франциска Ивановна Нецевич, кузена Розалии, также приходила навещать новорожденного сына подруги-ровесницы, а еще и заходила «по пути» к другой своей подруги, Анны Венгловский, и достоверно уже именно там, у нее дома, осенью 1888 г., познакомилась с Александром Напольский, который остался на то время еще совсем молодым вдовцом с младенцами на руках. Опять с браком никаким задержек не произошло, в результате чего в этой (новой) семейной пары, 1.ХИ.1889 г., появилась на свет, в селе Веровка, их первый ребенок, дочь по имени Сабрина (Сабина) . Потом у них было еще много детей: сын Юлиан (Юлиуш) родился 1.ХИИ.1890 г., дочь Мария (Марьяна) родилась 3.ХИ.1892 г., дочь Марцелина родилась в 1894 г., сын Фабиан (Тобияш) родился 5.YИИИ.1896 г., сын Людвиг родился в 1897 г., а сын Франц родился в 1901 г. [281].
В те же времена в Розалии и Иоанна появлялись на свет также много детей: сын Василий в 1890 г., дочь Мария в 1893 г., дочь Ольга в 1895 г., дочь Екатерина в 1897 г., которая умерла однако уже через год, еще одна дочь Екатерина в 1899 г., и сын Николай в 1900 г.. Безусловно, что многих из этих детей три подруги-соседки, которые происходили из слободы Кривотин Колцкой и все свое детство провели там рядом, ласкали вместе, а именно те их дети постоянно росли буквально друг с другом - что такое был тогда тот километр!
Еще в том селе Веровка жили в ту пору крайней мере три семьи других родственников, близкого возраста, по фамилии Напольськи - Виктора и Евы из Залевский, Антона и Теофилии с Туровский, Ивана и Францишка с Зализко. И каждая из этих семей имела в конце XIX в. никак не меньше чем по 4 ребенка! То есть в том селе таки точно существовал целый «детский сад» тех Напольських. И одинаковый с ним «детский сад» составляли уже в этих двух селах вместе, дети упомянутых выше трех женщин, которые происходили из слободы Кривотин Колцкой.
Известный по воспоминаниям именно своих нынешних потомков, Михаил Григорьевич, правнук Франца Салезия, согласно данным одного из нынешних информаторов, родился в слободе Кривотин Колцкой, якобы, чуть раньше 1880. Однако другой нынешний информатор отмечал годом его рождения уже 1884 г., что же заметно укорачивало века назад Михаилу. Между тем, датой его рождения, по архивно-следственным делом, оказалось 1.Х.1887 г., что еще более существенно, и при этом, увы, очень «действенно», укоротили ему того возраста [279].
Конкретно же тот возраст ему «укоротили» и прекратили вычислять в 1937 г., когда он, по документам архивно-следственного дела, был репрессирован 22.ИХ и наскоро «осужден», без реальных свидетельств о любой его преступление, во внесудебном порядке , согласно приказу НКВД СССР № 00485, «по 1-категории». Михаил Григорьевич был расстрелян, согласно тому зверского приговора, уже 11.Х.1937 г., но не «где-то в Житомире», как всегда считали о таком его нынешние потомки, поскольку именно в нем тогда действительно расстреляли многих других членов этого Рода, архивно -следственные дела которых сейчас даже и не сохранились, а в самом Киеве [279].
Возраст ему был тогда всего 50 лет и 10 дней, и вполне возможно, что лежит он, бедный, где-то в лесу под Быковня, вместе с сотней тысяч других, безвинно казненных тем коммунистическим режимом. Это лицо имело все законные дворянские права, однако никогда не называла себя дворянином и отсутствуют какие либо документы, свидетельствующие о той его дворянскую достоинство, оформленную официально.
Во времена Российской Империи Михаил Григорьевич владел 20 десятин земли, при среднем размере имперского трудового крестьянского хозяйства в те времена в лесостепной зоне украинский местности в 11 десятин. После прихода к власти коммунистического режима его земельный пай было постепенно уменьшено, после постановления 1924 г., до «максимального размера» в 15 га. Конечно, имея такое количество земли, этот единоличный земледелец, который держал тогда 3 коров, 3 лошадей и имел всю необходимую сельскохозяйственную технику, получил от властей ужасное по тем временам прозвище (придомок) «кулак». Между тем он так же никогда и не был раскулаченным, ни по одной из трех «категорий», как за основной летний промежуток времени того раскулачивания, начиная его отсчет с «знаменитой» дать 5.ИИ.1930 г., так и после этого. Потому что его родной младший брат, Николай Григорьевич, был тогда председателем колхоза слободы Кривотин Колцкой. А председателем сельсовета в этой слободе был в те времена его кузен Винцент Венгловский.
Михаил Григорьевич был женат на Анне Тодоривною, 1891 г. рождения, которая также происходила из слободы Кривотин Колцкой. После осуждения мужа в внесудовому порядке «по 1-категории», и последующей его казни, Анну Тодоривну также было сразу впопыхах арестован, уже 25.Х.1937 г., но через месяц дело в отношении нее было прекращено и из под стражи она была уволена .
Михаил Григорьевич и Анна Тодоривна имели трех сыновей, праправнуков Франца Салезия. Старший из сыновей этой семьи, Петр, в свое время окончил рабфак, стал учителем и поселился в селе Пятки, вблизи от г. Бердичев. Там он много лет учительствовал и женился. О рождении детей в его семье упоминаний нет.
После освобождения этой территории с немецкой оккупации
Ницевич Петр Михайлович, 1912 г. рождения,
был призванным, в январе 1944 г., с того села Пятки, в ряды армии.
В советской армии он стал рядовым солдатом и пропал без вести в
том же 1944 г., прожив на этом свете всего только
каких-то 32 года.
Следующим сыном семьи был Александр, который родился 22.ИY.1914 г. и умер 22.ХИ.1988 г., в возрасте 74 лет. Следуя примеру старшего брата, он поехал в свое время учиться в польском педагогическом техникуме г. Ленинград, где в декабре 1934 г., сразу после убийства Кирова, получил свои первые 3 года ссылки, то есть был осужден по этому делу уже в счет первой тысячи репрессированных тогда по ней лиц. Следующие 10 лет ссылки от получил почти сразу после возвращения с того первой ссылки, уже в г. Таганроге, возможно просто как «засвечен» в тех уголовных органах да еще и вполне взрослый "сын врага народа».
Домой из Сибири Александр вернулся лишь в 1947 г.. Он был женат с Ниной Тофильевною (1920 - 2004), и имел с ней единственного сына Валентина, 1950 г. рождения, который в свое время обеспечил эту супружескую пару внуками.
Младшим сыном в семье был Тофиль, родившийся 15.YИ.1925 г. и умер 10.ИИИ.2003 г., в возрасте 78 лет. Он был женат с Валентиной Войнович, родственным происхождением из Беларуси. В их семье появились на свет три дочери - Алла, в 1951 г., Тамара, в 1957 г., и Светлана, в 1963 г.. И хотя по воспоминаниям потомков все трое братьев Михайловиче родились в с. Кривотин (Колцкой?), Никаких записей об этих событиях в метрических книгах Ушомирская приходского костела и ЗАГС 'в вообще не существует.
Младший брат Михаила, по имени Николай, также родился в слободе Кривотин Колцкой, в 1897 г.. Однако с тем хозяйством, которое он получил от отца, Николай всегда считался в той слободе, как при Российской Империи, так и при коммунистическом режиме, лишь бедняком. Возможно именно по этому случаю Николай сначала возглавил там комбед, а впоследствии стал председателем ее колхоза, при этом имея «на все про все» только низшую (фактически начальную просветительскую) образование. Это лицо имело все законные дворянские права, но также никогда не называла себя дворянином и любые документы на эту тему в отношении нее в канцелярии дворянских депутатских собраний отсутствуют.
Николай Григорьевич был женат на Антониной Мартиновнию, 1894 г. рождения. В их семье появились на свет шестеро детей: сын Сергей в 1915 г., сын Иван в 1918 г., дочь Ольга в 1922 г., дочь Галина в 1924 г., сын Иосиф в 1928 г., и сын Адольф в 1930 [276]. Нынешние потомки внесли однако определенные коррективы в те демографические данные о его семье, которые были приведены в указанной выше архивно-следственных дел - Сергей сейчас же родился в ней 25.ИХ.1915 г., но Иосиф родился в ней существенно раньше, еще 14. ИY.1926 г., а младший из братьев, будто Адольф, сейчас вообще оказался Анатолием. А свою мать они помнили почему-то исключительно под именем Мария.
Возглавляя комбед, а затем колхоз слободы Кривотин Колцкой, Николай Григорьевич иногда выдавал фальшивые справки о выполнении хлебозаготовок ее жителями, ибо все они были его кровными, или более отдаленными, но все равно близкими, родственниками. Пойманный властью в 1932 г. на этом, особенно во времена голодомора, «исключительном преступлении», он был репрессирован, причем вместе со всеми другими жителями слободы. Последняя была, сразу после того, как упомянутые фальшивые справки власти обнаружили, окруженная плотным кольцом карательных войск, и на все ее население, а особенно их хозяйство, тогда «жестоко проверили». После этого часть того населения сразу была выслана «на лесозаготовительные работы» в Карелии. Самого же Николая Григорьевича арестовали тогда и осудили, «за допущенную бесхозяйственность в колхозе», до 1 года принудительных работ.
В 1935 г. его вместе с семьей, после принятия решения о построении железобетонной полосы обороны на западной границе страны, из пограничной зоны были высланы в деревню Александровка, Ивановского района, в то время еще Днепропетровской области. После войны эта сугубо южная украинских местность стала принадлежать уже к другой ее области, Херсонской. На новом городе поселения Николай Григорьевич стал рядовым колхозником и работал там в колхозе «Красный рабочий», Успенсовськои сельсовета.
Но продолжалось такое недолго, так 1.ИИИ.1938 г. был арестован в том селе «за активную контрреволюционную польско-националистическую деятельность в пользу польского государства, направленную на подрыв самих устоев советского строя» [276]. Поскольку после многодневного применения «личных методов допроса» арестован прочь всю эту бредятину о себе, а также обо всем, что было потом записано следователем по его делу в «документе», который сейчас сохранился, вроде «активно защищал интересы класса кулаков», личное признал, то этот так называемый «документ» на него сразу был отправлен тем следователям «на рассмотрение», под карательную действие кровожадного приказа НКВД СССР № 00485.
После этого «рассмотрения», согласно «духа» того приказа, «тройкой» Управления НКВД Днепропетровской области, 15.Х.1938 г., было вынесено обычное для нее тогда постановление по «делу» Николая Григорьевича - расстрелять. Этот зверский приговор по 1-категории »были выполнены 29.ХИ.1938 г., скорее всего в тюремном подвале Никопильського горотделение НКВД. Таким образом на время смерти Николаю Григорьевичу едва успело исполниться 41 год, а своего, также расстрелянного, старшего брата он пережил всего на 13,5 месяцев [238,276].
В 1962 г. Антонина Мартыновна обратилась к прокурору уже Херсонской области с просьбой о проверке дела своего мужа. Поскольку следователь, который ее вел в 1938 г., был в свое время уволен из карательных органов и осужден именно за численное фальсификацию им дел "по 1-категории». После выполнения определенных следственных действий дело Николая Григорьевича была переданной тем прокурором в Херсонского областного суда, с учреждением о необходимости ее пересмотра. Президиум этого суда 10.ИИИ.1962 г. рассмотрел это дело и своим решением отменил постановление упомянутой выше «тройки», а также реабилитировал Николая Григорьевича. К сожалению только, что и реабилитация касалась уже давно расстрелянного и вполне невинного человека [276].
На момент ареста Николая Григорьевича его старший сын, Сергей, уже служил в подразделениях войска Красной Армии, расположенных в г. Малин, Житомирской области, которые были настроены воевать именно на польской территории. Вместе с тем он, как сын «врага народа», не был после ареста отца оставлен со своим (специальному) воинским подразделением ждать там того мифического «похода на Польшу», а сразу был отправлен, по другим военным подразделением, принимать участие в финской компании 1939. После этого «военного крещение» Сергей Николаевич еще все четыре долгих года воевал с войсками Красной Армии во второй мировой войне. Кроме Сергея, на фронтах той войны воевали также еще два сына расстрелянного Николая Григорьевича - Иван и Иосиф.
Все трое братьев, а также обе наши сестры, вовремя создали собственные семьи, имели многочисленных детей, и это ответвление первой линии Рода, по всем ним, существует, пока, до сих пор. Однако молодой из братьев, Анатолий, собственной семьи никогда не имел и потомков по себе вообще не оставил.
Сестры со своими семьями жили в с. Рудня (Раздол?), Михайловского района, Запорожской области. Именно при них, после длительного жизнь в семье старшего сына Сергея, доживала свой век их мать, Антонина Мартыновна. Она прожила более 70 лет, умерла около 1966 г., и похоронена на кладбище этого села. А ее первенец, Сергей Николаевич, умер 8.И.1991 г., в г. Бердичеве, и похоронен собственными детьми на кладбище того города.
В «Книге памяти Украины» в Запорожской области есть упоминание о призванного из Мелитопольского района, в ряды армии, еще в 1938 г.,
Ницевил Игнатия Николаевича, 1918 г. рождения.
Обычно здесь наиболее вероятна простая ошибка при наборе текста этой книги и действительным фамилией того лица было именно фамилия Рода, рассматриваемого в данном исследовании, т.е. Ницевич (сейчас Нецевич или Нацевич). Однако нынешние потомки этого ответвления первой линии Рода за того Игната Николаевича вообще ничего не помнят и даже никогда не слышали о его существовании. Тем более он не может считаться (быть) их кровным родственником, потому что сын «врага народа» вряд ли мог стать тогда старшим лейтенантом, а именно в этом чине Игнатий Николаевич погиб еще в самом начале второй мировой войны, 5.ИХ.1941 г. , в возрасте всего лишь 23 года. Однако имеет ли вообще этот человек хоть малейшее отношение к рассматриваемого в данном исследовании Рода Нецевичей - неизвестно, так как сейчас полностью отсутствует информация о месте его рождения.
В 1935 г. было принято (судьбоносного для Рода) решение о развитии в пограничной полосе с Польшей целой сети различных железобетонных сооружений системы стратегической обороны страны от нападения на нее с запада. Поэтому самых постоянных жителей этой полосы начали тогда в принудительном и массовом порядке отселять на спецпоселение в разных местностей, как самой Украине, так и других, иногда весьма далеких, республик СССР. Пока то принудительное отселение началось там еще в 1933 г., однако его «пик» пришелся именно на 1935 г..
Вследствие такого, житель слободы Кривотин Колцкой, родившийся в ней 10.ИИ.1899 г., Николай Фокович Нецевич, вместе со своей семьей был отселен в село Ивановка, Ивановского района, тогда еще Днепропетровской области. Хотя он всю свою жизнь жил в той слободе Кривотин Колцкой, но, как выяснилось, «не вызвал политического доверия и подозревался в шпионаже». Его новое место поселения находилось буквально рядом с другим (спецпоселенчеським) селом, Александровкой, причем оба те села входили в состав одной Успенсовськои сельсовета. Сейчас они уже давно исчезли и на карте нынешней Украине вообще отсутствуют.
Николай Фокович был женат на Марии Мартыновна, которая, скорее всего, родилась в 1901 г.. Не следует исключать из рассмотрения вариант, и Мария была родной сестрой Антонины, жены Николая Григорьевича, но документарных свидетельств или каких воспоминаний о таком не имеем. В этой семье появились на свет пятеро детей: дочь Мальвина в 1925 г., сын Анатолий в 1928 г., сын Николай в 1930 г., сын Борис в 1934 г., и сын Антон в 1936 г.. До переселения в то юг хозяйский достаток семьи Николая Фокович в слободе Кривотин Колцкой считался «совершенно середняцким» [277].
На новом городе поселения Николай Фокович стал работать рядовым колхозником в колхозе «Красный рабочий». И уже именно в указанном выше селе его, опять же «за антисоветские настроения и подозрение в шпионской деятельности в пользу фашистской панской Польши», были арестованы 13.YИ.1938 г. [277]. При тотальном «землетрясения» в его доме были найдены и изъяты фотографический аппарат и некоторые фотографические принадлежности, а в стенке дома - 3.750 (николаевских) рублей.
Это однако вплоть никоим образом не были использованы для его обвинения. Потому, совершенно не считаясь с тем, что Николай Фокович виновным себя ни в чем не признал, даже после применения к нему «личных методов допроса», ему была приписана роль «активного участника контрреволюционной (польского) повстанческой организации, которая имела своей целью насильственное свержение советской власти ». Членами этой мифической организации, якобы созданной польской разведкой, были «назначены» семеро жителей сел Ивановка и Александровка. Служба Николая Фокович в 1918 - 1919 годах, шесть месяцев, в армии Украинской народной республики, рядовым, добавила «веса» тем нелепым обвинением, ибо войска независимого государства считались коммунистическим режимом только бандами, и все воины, сейчас, считались бандюгам [277 ].
Конечно, «националистическая пропаганда, распространение настроений на поражение, привлечение кадров» были уже дописаны следователем к тому делу просто потому, что «так положено». Таким образом и «дело» стала «весомой» и была, 3.YИИИ.1938 г., направленной следственным «на рассмотрение» Наркома внутренних дел и Прокурора СССР. Их решение вплоть никоим образом не замедлило и уже 3.Х.1938 г., постановлением «тройки» Управления НКВД Днепропетровской области, Николай Фокович был осужден (в несудебном порядке) к «высшей мере наказания» - расстрелу. День выполнения этой кровожадной постановления относительно него неизвестен, но в те времена с тем расстрелом обычно долго не тянули.
Возможно, однако, что обвинения в существовании действующей шпионско-повстанческой польской организации на юге Украины определенным образом порочили репутацию созданного после второй мировой войны Комитета государственной безопасности. Вместе с тем и все те обвинения осужденных по «ее деятельности» выглядели настолько полностью бессмысленными, поскольку в апреле - мае 1959 г. дело 7 жителей сел Ивановка и Александровка, «приписанных» к ней, решили пересмотреть сами карательные органы.
При последующем пересмотре по этому делу еще раз были допрошены два свидетеля 1938 г., а также приобщены 10 новых свидетелей, которые в свое время личное знали тех осужденных. Первые двое показали, что их показания в 1938 г. были «получены» от них вследствие длительных и беспощадных побоев, и вовсе не имели под собой хоть какого-то «фундамента». А те новые свидетели вообще характеризовали абсолютно всех этих осужденных исключительно с положительной стороны, как вполне честных и преданных людей, добросовестных работников и т.д.
В результате совокупности этих показаний дело пошло сначала на просмотр в гарнизонной военной прокуратуры г. Николаева, а оттуда - в военного прокурора Одесского военного округа. Последний принес протест по этому делу в военный трибунал округа. Этот трибунал в своем заседании 6.Х.1959 г., рассмотрев материалы самого дела и результаты всех ее проверок, отменил постановление упомянутой выше «тройки», а отдельно по каждому из 7 осужденных их личное дело вообще назначил прекратить - за отсутствием состава преступления [ 277]. Однако об их посмертную реабилитацию никакого отдельного решения тем трибуналом вынесено не было.
К Николая Фокович, осенью 1937 г., из Казахстана, добрался на тот (далекий оттуда) юг Украины, его младший брат, Василий. Он также родился в слободе Кривотин Колцкой, в 1907 г.. В 1935 г., в эпопею массового переселения жителей приграничной полосы, Василий Фокович был осужден, якобы за какую кражу в той слободе, и «в порядке очистки погранзоны от антисоциальных элементов», его посадили тогда из нее с указанной выше (дальней) азиатской республики , на спецпоселение.
Поселившись на юге Украины, рядом с братом, этот беженец якобы занимался там постоянными кражами у людей кур и гусей, опустошал их сады, о (даже только возможно) существование которых в тех (новых) спецпоселениях еще вообще тогда упоминания не имели, и, что было совершенно недопустимым с точки зрения коммунистической морали, он, якобы, оказался многоженцем. Официально же Василий Фокович был женат лишь однажды, на Екатерине Ивановне, 1916 г. рождения, но детей с ней родить к тому времени еще не успел.
Карательные органы выявили этого беженца на юге Украины в новогодние праздники и уже 3.И.1938 г. он был приговорен ими к Мелитопольской тюрьмы, «без права переписки» [278]. Добавлена в его главного преступления - побеги из ссылки, и многочисленных, якобы совершенным им мелких краж, еще и весомая «социальная составляющая»: «фашистские взгляды, антисоветская и националистическая агитация, выступления против выполнения колхозниками государственных обязательств по продаже хлеба и хлопка» , в которых Василий Фокович признался, сразу привели к применению в отношении него приказа № 00485. Уже 27.И.1938 г. он был, согласно личному на это распоряжение Народного комиссара внутренних дел, Генерального комиссара Госбезопасности тов. Ежова, осужден "тройкой" Управления НКВД Днепропетровской области «по 1-категории». Таким образом Василий Фокович стал одним из тех 800.000 невинных лиц, которые были за два года лично замучено тем «кровавым Карло». По 2.000 лиц за каждый день его «деятельности», по 200 человек каждый час, по 20 сек «на рассмотрение» каждого отдельного дела из того кровавого пытки невинных.
Приговор Василию Фокович был выполнен 15.ИY.1938 г., и был он тогда всего лишь 31 год. А еще через пол года, как указано выше, возвели из мира, на этот раз исключительно через «подозрения», совершенно не считаясь при этом хотя бы на какое формальное «получение признания», и старшего из братьев, Николая Фокович. Отсутствие самого факта преступления по его делу было установлено лишь через 20 лет после казни этой вполне невинной лица.
Однако только через 50 лет после казни младшего из братьев, Василия, в той коммунистическом государстве пристала пора назначить отношении него (и миллионов других невинных лиц) действие так называемых «мер по восстановлению справедливости». И те меры «прикрыли», якобы, всех тех краденых когда кур, гусей, фруктов, и, главное, безграничную любовь Василия Фокович к женщинам, его тоже любили. Вместе с тем оба брата, официально, так же никогда и не были посмертно реабилитированы за все то, что с ними тогда совершили. Хотя надлежащая реабилитация была законодательно предусмотрена тем (милостивым и милосердным) указом Президиума Верховного Совета СССР от 16.И.1989 г., по каждой отдельной когда репрессированные лица, после пристального проверки ее дела прокуратурой.
Иван Франц Салезиевич безусловно прожил более 45 лет, но о годе, когда он умер - свидетельств нет. Вполне возможно, что именно жена этого Ивана получала по какой случаю метрический выписку о своем рождении в римско-католической консистории в 1879 г.. Однако ее архивное дело по этому поводу, как и дела сотен других лиц, из соответствующего фонда Житомирского архива «выбыла», поэтому наверняка утверждать такое семейное родство между двумя упомянутыми лицами не имеем оснований.
Дворянин Франц, третий сын Франца Салезия и Розалии, наверное уже вскоре после переселения в слободу Кривотин Колцкой, нашел там свою сужен, Елену (Елену). Когда произошел их брак и каким было ее происхождение - неизвестно, однако по крайней мере в середине шестидесятых годов XIX в. эти двое упоминаются уже женатыми и в те времена Гелена (Елена) часто выступала восприемницею у новорожденных детей, определяясь при этом именно как «жена Франца Нецевича».
Франц и Елена, скорее всего, смогли вырастить лишь единого потомка - сына Теодора (Феодора), который родился у них в промежуток времени, очень близкий к 1860 г.. Этот внук Франца Салезия, по воспоминаниям его нынешних потомков, прожил все 80 лет и умер в 1939 г.. Однако записей о рождении Теодора в метрических книгах Ушомирская приходского костела за 1857 - 1859 годы, а также после 1862 г., нет.
Теодор («Фокинов», по воспоминаниям жителей этого села, потому видимо именно таким было сельское имя Франца) скорее всего появился в слободе Кривотин Колцкой, где он потом постоянно проживал со своей семьей все свое следующее сознательную жизнь. Несмотря на многочисленные репрессии против его собственных детей, сам он никогда не был отселенным из той слободы, даже в эпопею ее тотального «освобождения от имеющегося населения» в 1933 - 1935 годах. Равно как не были отселены и его старческие уже по тем временам кузены, Григорий и Фокий, пожалуй на подобное существовал некий специальный раздел инструкции о системе развития тех пограничных дотов. Именно в слободе Кривотин Колцкой Теодор умер и был похоронен родственниками на старом немецком (лютеранском) кладбище, которое находилось тогда на северном краю этой слободы - «там, под Клюка, где березовая роща». Возможно где-то рядом с ним теми родственниками были также похоронены в свое время и оба его кузены.
Вместе с тем тот Теодор вполне мог быть крещен даже и в несколько более близкой к той слободы Кривотин Колцкой филиальной часовни Веледницького приходского костела, Овручского деканата, много лет подряд находился в с. Лугины и функционировала там вплоть до 1868 г. [223]. Но никаких документов от этой филиальной часовни в Житомирском архиве не осталось. Вместе с тем это событие вполне могло произойти также в часовне Новоградволинського приходского костела, еще до 1873 г. функционировала в довольно близком к той слободы с. Кулиш.
Теодор в свое время, довольно таки рано, по сравнению с другими двоюродными братьями, женился на Марии (Мартой) с Ляшевского. Первенец в этой брачной пары, сын Петр, родился уже в 1885 г., а последний ребенок, какой у нее стал сын Франц, в 1908 г.. Однако в метрических записях Ушомирская приходского костела вообще нет никаких свидетельств о венчании этой пары и любых записей о рождении ею, в общем восемь, детей, уже правнуков Франца Салезия.
Вместе с тем все эти дети же были прихожанами того Ушомирская костела, поскольку именно там, 9.Y.1911 г., крестьянин (Лугинский) Петр Нецевич, холостяк 26 лет (т.е. 1885 рождения), женился на крестьянке Эльжбету (Мартыновна ) Красновский, девушку 18 лет. В записи о венчании этой пары его родителями были названы Теодор (именно так) и Мария с Ляшевского, а ее - Мартын и Каролина с Ренкас Красновский. Оба указанные супружеские пары были жителями слободы Кривотин Колцкой.
А чуть раньше брата, 6.ИИ.1911 г., также в Ушомирская приходском костеле, крестьянин Ян Нецевич, холостяк 21 лет (т.е. 1890 рождения), женился Теофилию (Александровну) Заруцкий, девушку (только) 1916 , происхождением из с. Зарубинка. В записи о венчании этой пары его родители были указаны теми же, что и у брата, а ее родителями названы Александр и Дороти с Островским Заруцкий. Исходя из религиозного освящения этих браков именно в костеле, можно сделать вполне определенный вывод, что напрочь вся семья Теодора придерживалась латинского (римско-католического) вероисповедания.
Вместе с тем эти записи также беспрекословно позволяют определить социальное положение самого Теодора и его семьи. Оказывается, что последняя якобы была вовсе не дворянским, а лишь «крестьянским сообществом». Это означает, что отец Теодора, скорее всего, не оформлял своему сыну, официально, потомственной дворянской достоинства, на которую тот безусловно имел все формальные права. По крайней мере в документах дворянских депутатских собраний Волынской губернии никаких упоминаний о дворянстве Теодора нет.
Сейчас Теодор вполне имел возможность сам сделать «представление на получение дворянства» до тех дворянских депутатских собраний, но не воспользовался ею, и поэтому той достоинства, официально, так же никогда и не получил. Конечно, не было ее оформлено и в его собственных детей, однако формально безусловно остававшиеся теми потомственными дворянами. Возможно, что Франц (Фока) просто не успел выполнить все надлежащие (и долговременные) формальности оформления той дворянской достоинству своему сыну, потому Теодор родился у него где-то в возрасте 35 - 38 лет, то есть довольно таки поздно, как, собственно, и дети в всех других его братьев этого ответвления первой линии Рода.
Воспоминания нынешних потомков позволяют достаточно определенно воспроизвести многое из перипетий жизни семей многочисленных детей Теодора, правнуков Франца Салезия. Так в семье Петра с Эльжбета, согласно записям метрических книг Ушомирская приходского костела, родилось крайней мере трое сыновей старшим из них был Иосиф, который появился на свет 19.ИИ.1912 г., а вслед за ним в этой брачной пары родились Константин , 4.YIII.1914 г., и Павел, 7.YIIИ.1916 г.. Однако нынешние потомки вспоминают лишь Константина (выписан из слободы Кривотин Колцкой 15.ИИ.1931 г. и получил паспорт 3.YIIИ.1932 г.) и Павла, и никого больше. Это означает, скорее всего, что первенец Иосиф умер еще в детстве, а также свидетельствует об отсутствии в этой семье других детей, по крайней мере дожив до своего взрослого возраста.
Первенец Тодора, сын Петр, был жестоко репрессированным «по 1-категории». Петр Тодорович был арестован 24.YИИИ.1937 г., а впоследствии осужден, на уровне рассмотрения его дела прокурором СССР, и расстрелян 16.Х.1937 г.. При этом, согласно записям в его архивно-следственном деле, возраста ему в ней, еще до того безжалостного расстрела, уже «укоротили» на 4 года, отметив там годом его рождения 1889 год.
А в семье Яна (Ивана) и Теофилии первая их ребенок, дочь Мария, родилась лишь 15.ХИ.1915 г.. Таким образом супруги целых четыре года ждал этого события, видимо пока набиралось сил для материнства в очень молодой, при венчании, жены. Никаких других метрических свидетельств о жизни этой семьи не имеем, кроме воспоминаний нынешних потомков об их высылке в Казахстан еще в первой волне «освобождения от населения» пограничной зоны. Однако существуют определенные причины считать, опираясь уже только на воспоминания нынешних потомков, что эта семья таки имела потом еще двух дочерей, Камилию и Янину, а также двух сыновей, Иосифа, родившийся в 1917 г., и Адольфа, который родился в 1922 г ..
Следующим сыном в семье Теодора и Марии, после Петра, вполне возможно был Владислав, родившийся около 1888. О времени его рождения определенным образом свидетельствует тот факт, что уже в 1907 г. этот Владислав выступил восприемниками сына Петра и Феклы Закржевский. Однако в записи о том крещения фамилию Владислава было вообще искажен и записано дьячкамы как Ныцевич. Никаких метрических указаний на события жизни этого сына Феодора, которого в семье всегда звали Владьком (а официально вообще писали Владимиром), найти не удалось. Нынешние потомки известили, что он имел семью и родил трех дочерей, Теофилию, Валентину и Розалию, одна из которых «оказалась» впоследствии в Казахстане.
НЕТ метрических записей и о событиях жизни предпоследнего сына Теодора - Александра, который родился в начале ХХ века, 1.И.1904 г.. Александр был женат на Филименою (Антоновной) Пашинский. Нынешним потомкам известно лишь, что у него были два сына: Бронислав, который родился 25.Х.1931 г., и Павел, родившийся 9.ИИ.1936 г.. В этой семье была также дочь Елена, родившаяся «между братьями», 11.ИХ.1933 г..
Александр вместе с братом Яном, а возможно что и со многими другими своими родными и двоюродными братьями и сестрами, был выслан, совокупности с семьей и маленькими детьми, в Казахстан, в голую степь, уже поздней осенью 1933 г., т.е. еще в самом начале эпопеи отселения наличного населения с приграничной с Польшей полосы. Все эти лица уже потом постоянно проживали в том Казахстане, в с. Петровка.
Последний из сыновей Теодора, молодой - Ницевич Франц Федорович, 1908 г. рождения, из с. Кривотин, был призван в ряды армии в январе 1944 г..
В армии он предстал рядовым солдатом и погиб в марте 1945 г., в возрасте 37 лет. Место его захоронения неизвестно.
Франц Федорович был женат на Марии Рафальский и успел родить сына по имени Станислав (придомок «Грек»), судьба которого вполне определена. Возможно, что в этой семье был еще один сын по имени Николай.
Воевал также и один из старших сыновей Теодора, по имени Павел, который родился 6.И.1895 г.. Но для него, теперь, та война была еще первой мировой. На фронтах той давней войны Павла были ранены. После возвращения с фронта домой он женился на Альбиной Станиславовна, которая родила ему четырех детей. В феврале 1932 г., не без «помощи» жены, Павла Федоровича был арестован и заключен, а весной следующего года вообще выслан в «исправительных лагерей» на 5 лет. Находились те исправительные лагеря тогда в Казахстане. Там он женился вторично родил себе с новой женой еще одного ребенка. А его первую жену арестовали под самый Новый год и, «за шпионаж и антисоветскую агитацию», расстрелян уже всего за месяц спустя, 28.И.1938 г..
После второй мировой войны, которую Павел «провел лесником» в Карело-Финской АССР, куда попал сразу после исправительных лагерей Казахстана, он женился в третий раз, взяв за себя Теофилию Францевна (1930 - 1981). Молодая по возрасту жена родила ему еще четверых, а возможно что и пять, детей. Умер Павел Федорович 23.YIIИ.1987 г., в возрасте 92 года, и похоронен своей большой семьей на кладбище с. Яменец. Численные ветки Рода от тех трех (законных) жен Павла Тодоровича существуют и поныне.
Судьба двух дочерей Теодора сложилась следующим образом: Анна, родившаяся в 1889 г., была замужем за мещанином Ушомирская Винцентом Галицким и их семья жила в слободе Кривотин Колцкой. Именно там, 27.ИИИ.1911 г., Винцент и Анна родили дочь Марианну (Марьяну), которая умерла от кашля 26.ИХ.1913 г.. А через два месяца спустя в их семье появился на свет еще одна дочь, Петронеля, родившаяся 13.ХИ.1913 г.. Петронеля получила свой паспорт в 1931 г., то есть она же выросла и стала взрослой. Анна Феодоровна прожила 72 года и похоронена на кладбище с. Яменец, у отца.
А вторая дочь, имя которой в нынешних родственников вообще не сохранилось, была скорее всего Ольгой, которая забралась в свое время с крестьянином Анастасием Выговским. Они родили, 7.YИИИ.1912 г., сына Викентия, в с. Березов Дек, Веледницького римо-католического прихода. Дальнейшая судьба этой семьи неизвестна. Наконец эта дочь Теодора (т.е. Ольга, а возможно что и Елена), которая сейчас была младше своей сестры Анны, по упоминаниям нынешних родственников, была еще в 1937 г. репрессирована и расстреляна, в возрасте около 45 лет (?), Однако никаких архивно-следственных документов об этом событии в современных архивах найти не удалось.
Голодомор 1848 г., когда в Российской Империи умерло на 1 млн. человек больше, чем до того много лет умирало в ней ежегодно, существенно изменил тогда демографическую равновесие между количеством мужчин и женщин. Особенно в Киевской губернии, которая вообще потеряла в тот год 15% своего общего населения, вымерло от голода. Причем женщин умерло в этой губернии от голода в те времена значительно больше, чем мужчин, поскольку именно их «пайкой» поддерживалась тогда работоспособность тоже здорово голодающих (в условиях вымирания) и все равно единых от семьи на поле сельскохозяйственных рабочих.
В результате голодомора, даже в смежном к Киевской губернии Новоградволинському уезде довольно умеренно пострадавшей тогда Волынской губернии, доля женщин, по отношению к лицам мужского пола, стала достигать в 1849 г., среди римо-католиков, лишь 92,5%, причем как для взрослых лиц, так и для детей. Холерной эпидемии того года, в результате которой в Российской Империи умер еще 690 тыс. ослабленных тем голодомором лиц, добавила к этому горю. Именно поэтому проблема поиска брачного партнера в Правобережной Украины предстала для мужчин в середине XIX в. на первый план.
В результате жестокого «дефицита» невест брать Франца, постоянно «сидели на месте», смогли создать собственные семьи и (или минимум) родить своих первых детей очень поздно. Иоанн имел к тому времени уже 40 лет, Николай сделал такое только в 50 лет, а Людвиг вообще в 53 года. Ибо в той слободе Кривотин Колцкой и не многочисленных деревнях вокруг нее достойных брачных партнеров хватало. Но даже некий «влечение к миграции» младшего из братьев, Станислава-Гонората, мало ему помог. В результате он родил своего первенца только в возрасте 42 лет, потому что также очень долго искал свою брачную пару.
Франц Франц Салезиевич прожил на этом свете отнюдь не менее 45 лет, однако когда именно он умер - свидетельств нет. Отсутствуют эти показания также и относительно его жены Елены.
Дворянин Людвиг, четвертый сын в семье Франца Салезия и Розалии, парнем довольно долго. По документам архивно-следственного дела его старшего сына, он, якобы, пока холостякував, хозяйничал аж на 100 десятинах пахотной земли, держал 7 - 8 лошадей и имел 10 - 12 коров [275]. Однако лишь в возрасте под 50 лет («седина в бороду - бес в ребро») он смог подобрать себе брачную пару - крестьянку Дарью Кирилловну Рабчук, которая была по своему вероисповеданию православной.
Еще до того времени, как они официально поженились (в православной церкви) в 1885 г., эта пара успела родить себе по крайней мере двух внебрачных потомков, которые были крещены, но потом именовались во всех дворянских документах, как Иван стар. и Иван мл .. После женитьбы Людвиг и Дарья родили себе еще четырех сыновей и трех дочерей - все они обычно были внуками Франца Салезия. Шестеро мужских потомков Людвига и Дарьи, законно и незаконнорожденные, официально получили потомственные дворянскую достоинство указом дворянских депутатских собраний Волынской губернии в 1904 г..
В записях метрических книг Ушомирская (и Барашивського) приходского костела не удалось найти свидетельств о венчании двух старших сыновей этой семейной пары. Отсутствуют они и в метрических книгах Мяколовичеського православного прихода, исследование которых было проведено, поскольку, согласно законам Российской Империи, дети Дарьи Кирилловны были крещены при рождении именно в этой греко-русской религиозной конфессии. Между тем, достигнув определенного возраста, все они получали возможность сменить свое вероисповедание на то, которого придерживался их отец (да и вообще на любое другое, с определенными на это потугами). И такое произошло, по крайней мере для четырех из них - Екатерины, Анны, Михаила и Григория, о чем можно говорить беспрекословно, потому что все они в своем взрослом возрасте придерживались уже само латинского вероисповедания.
Так в Ушомирская приходском костеле, 14.ИХ.1908 г., дворянка Екатерина Нецевич, девушка 20 лет (т.е. 1888 рождения), вышла замуж крестьянином Францем Высоцким, холостяком 22 лет, происхождением из с. Каменные Горки. Ее родителями были указаны Людвиг и Дарья Рабчукова Нецевичи, а его - Мартин и Бенигма с Журавских Высоцкие. Эта супружеская чета, по воспоминаниям нынешних потомков, было пятеро детей. Записи о крещении двух их детей (из числа первых) найдено в метрических книгах Ушомирская приходского костела: сын Франц появился на свет в этой брачной пары в слободе Кривотин Колцкой 2.YИИ.1911 г., и умер уже 10.Х.1911 г., а близнецы, сыновья Доменик и Петр, родились 4.ХИИ.1914 г., но уже в с. Каменные Горки. В обоих восприемницею выступила Каролина Нецевич, жена Альбина-Станислава.
Однако по воспоминаниям нынешних потомков еще до двух (сейчас - трех) детей Франц и Екатерина уже вполне могли иметь, и наверное таки родивших первенца (?), Сына Венсана, записи о крещении которого найти не удалось. Этот Винцент однако прожил всего лишь 27 лет, потому что в бурные тридцатые также был репрессирован и расстрелян, но никаких архивно-следственных документов о такой печальное событие в его судьбе в современных архивах не осталось. Еще эта брачная пара имела дочь Янину и младшего сына, Иосифа (Юзека) (1923 - 2008). Екатерина Людвиковна умерла в 1985 г., прожив почти полный столетний возраст, и похоронена детьми на кладбище в с. Яменец.
Дворянин Иван стар. , Которого в семье всегда называли Яском, а в записи о смерти отца, произошедшей в 1911 г., уже именовали
Иосифом, скорее всего еще в 1909 г., т.е. в возрасте 27 лет, женился.
Его жена по имени Мария Евмиивна, 1884 г. рождения, была дочерью литовского банкира, имела вполне «понятно» для этого Рода литовское родовое происхождение, и просто оказалась «привезенной» им до этого брака из тех, весьма далеких от этой украинский местности , но вполне «родных» литовских земель, где он проходил в свое время обязательной военной (имперскую) службу.
После коммунистического переворота семья считалась в своей слободе «зажиточной середнянские» и хозяйничала там на 10 - 12 десятинах пахотной земли, держала 2 - 3 лошади и имела 2 - 3 коровы [275].
Иван стар. в свое время таки вступил в колхоз, который там организовался, но впоследствии, учитывая вопиющую бесхозяйственность в нем, вышел из того "объединения земледельцев» и продолжил хозяйничать единолично. В его семье, постепенно, появились на свет семерых детей, правнуков Франца Салезия, однако ни одной записи об этих событиях в метрических книгах Ушомирская (и Барашивського) приходского костела найти не удалось.
Согласно свидетельствам нынешних потомков этого ответвления первой линии Рода старшим ребенком в семье Ивана стар. и Марии был сын Александр, который родился в 1910 г. и погиб, пока был убит, в 1945 г.. После него у них были, последовательно, дочь Елена, родившаяся 13.YИ.1911 г. и умерла 31.ИИИ.1989 г., и сын Евгений, который родился в 1913 г.. Последний летом 1938 г. был арестован органами НКВД, но никакой следственного дела по нему в современных архивах вообще не осталось [275]. Ибо архивы НКВД при коммунистическом режиме систематически «пересматривались», при этом дела «врагов народа» там привычного для документов отдельных лиц архивного грифа «хранить вечно» вообще не получили. Поэтому постепенно те, уже «неактуальные» для действующей тогда коммунистической власти, дела сотен тысяч репрессированных лиц «утилизовалися», вследствие чего все упоминания о некогда замученных ее карательными органами невинных человек, или даже просто о репрессиях в отношении них, вообще постепенно «исчезали».
Последующими детьми семьи Ивана стар. и Марии были дочь Фаина, родившаяся 16.ХИИ.1914 г. и умерла 13.YИ.1975 г., и сын Арсен, который родился 9.Y.1924 г. и умер 25.ХИ.1975 г.. Указанные две дочери умерли и похоронены в Киеве, а сын Арсен - в с. Трофимовка (до войны - с. Новая Трофимовка, или Новотрохимивка), Ивановского района, сейчас уже Херсонской области. Самыми молодыми детьми в этой брачной пары были дочь Леонида, который родился в 1927 г., и сын Сергей, родившийся в 1928 г., но погиб уже не в 5-летнем возрасте.
В том с. Новая Трофимовка, 16.YИ.1938 г., Иван стар. был арестован «по подозрению в шпионаже в пользу Польши, а также за враждебные настроения против советской власти». Однако все свидетели давали показания только в пользу того Ивана стар. , И возможно именно потому, 1.ИИ.1939 г., посполитое с кузеном Станиславом Станиславовичем, следственное дело против него было прекращено, а сам он из под стражи в Мелитопольской тюрьмы освобожден [275].
Ивана стар. умер 8.ИИ.1969 г., в возрасте 86 лет, и погребен потомками на кладбище с. Новая Трофимовка. Судьба оказалась к нему вполне благосклонна, поскольку, во-первых, никаких карательных решений по его делу так и не было принято, а, во-вторых, сам он после освобождения из под стражи больше уже никогда к уголовной ответственности, с любого призрака , властью не привлекался.
Дворянин Иван мл. , Который в метрических записях о бракосочетании дочери своей кузены Розалии Николаевны был именуемый Иоанном, женился с Еленой Ивановной в 1912 г., или даже еще на год раньше, т.е. женился в том же возрасте, что и его старший брат. Уже через год эта семейная пара имела потомство, сына Петра, который родился 14.ИY.1913 г.. В семье Иоанна и Елены было еще двое девушек: Анна (1915 - 2002) и Ольга (1921 - 2006).
Эта семья была отселены в 1935 г. в с. Новая Трофимовка, Ивановского района, в те времена еще Днепропетровской области. Умер там Иван мл. в 1937 г., в лесу, от остановки сердца, как это произошло и с его собственным отцом. Таким образом репрессировать его советская власть просто «не успела».
Все дети Ивана мл. в свое время создали собственные семьи, родили в них детей и имели от них много внуков. Так Петр Иванович, правнук Франца Салезия, родил четырех сыновей, вместе с женой Верой Николаевной (1921 - 1995). Численные потомки этого ответвления Рода (это уже «и т.д.», по Францу Салезию) существуют до сих пор. Сам Петр Иванович умер 12.Y.1991 г..
Существует однако определенная возможность, что эта семейная пара, Иван мл. и Елена, имела еще сына Григория, именно который и был ее первенцем, но метрические записи о таком отсутствуют. По воспоминаниям нынешних потомков этот Григорий якобы погиб на фронтах второй мировой войны, но никаких официальных свидетельств о подобном в «Книге памяти Украины» по Житомирской области найти не удалось. Никаких свидетельств нынешних потомков за семью этого Григория также не имеем.
(продолжение в следующем посте)
Последний раз редактировалось niecewicz 01-01, 22:51, всего редактировалось 1 раз.
|